Шрифт:
Если все прочее сгинет, а он останется – я не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью.
Э. Бронте
Шаг… Второй…
Она шла по натянутой над пропастью тончайшей проволоке, противно звенящей в ушах и при каждом шаге до крови врезающейся в обнаженные ступни ног. Другого пути не было: позади всё потонуло в белёсом непрозрачном тумане, справа и слева простиралась безжизненная пустота, и лишь далеко впереди маячил призрак спасения – скала, обещающая твёрдую почву под
Третий шаг… Казалось, что на сей раз получится наконец-то добраться до конца.
Но порыв пронизывающего ледяного ветра, возникшего из ниоткуда, ослабил натяжение, и струна начала раскачиваться из стороны в сторону, постепенно увеличивая амплитуду.
Право… Лево…
Щупальца холода забрались под лёгкую одежду, мешая дышать, усиливая боль.
– Гермиона, не уходи… – послышалось за спиной.
Она оглянулась. Из тумана соткалась высокая фигура, протягивая к ней руки в мольбе.
Особенно сильный удар ветра пощёчиной обжёг лицо. Она дёрнулась, неловко взмахнув руками в последней отчаянной попытке спастись и медленно полетела вниз…
В пустоту, в зовущее и обещающее покой забвения ничто. Туда, где нет места терзаниям и сомнениям.
– Не-е-е-ет!
От собственного крика Гермиона проснулась и резко открыла глаза, вынырнув из кошмара в реальный мир. Окружала привычная обстановка – маленькая спальня в квартирке на четвёртом этаже старого дома, расположенного в узком переулке в самом центре Лондона. Девушке повезло: удалось снять жильё в паре остановок метро от места работы за относительно небольшие деньги. На зарплату библиотекаря трудно было бы позволить себе нечто большее. И так приходилось экономить на всём.
Кинув взгляд на часы и осознав, что от времени, отведённого на сон, всё равно осталось чуть меньше часа, она поднялась с постели. Последовал стандартный, отточенный до мелочей утренний ритуал: прохладный душ, помогающий смыть липкую паутину кошмара, чашка терпкого ароматного кофе.
Решительным движением завязав непокорные волосы в пучок, Гермиона кинула последний взгляд в зеркало. Последнее не собиралось льстить хозяйке: под блёклыми карими глазами залегли синяки, на щеках не видно и следа румянца. Будничный наряд, состоявший из строгой, застёгнутой под горло белой блузки и прямой чёрной юбки, не добавлял шарма и настроения, лишь подчёркивал бледность и измождённость.
Словно наказание, перед глазами предстал образ из одного из давно преследующих её снов: в ниспадающем вечернем платье нежного сиренево-розового цвета, волосы собраны в изящную причёску, Гермиона стоит на широкой площадке под сводчатым, уходящим в бескрайность потолком. От носков изящных туфелек вниз рекой стекают плавные ступени широкой парадной лестницы. Она медленно спускается и среди множества устремлённых на неё взоров вдруг ловит серую сталь самого дорогого взгляда. Гермиона помнит, что обычно эти глаза были наполнены льдом и презрением, но в тот момент она улавливает тепло, восхищение и нечто удивительное, о чём страшно даже подумать…
Молодая женщина резко тряхнула головой, отгоняя непрошенное видение. Пришлось потратить лишние несколько минут, заново собирая рассыпавшиеся непослушные волосы. Время, нечаянно подаренное кошмаром,
Резкий холодный ветер на улице воскресил в памяти сон, сдавив сердце приступом фантомной боли. Она нахмурилась и прибавила шагу: похоже, настала пора сдаться и все-таки посетить врача, попросив выписать успокоительное. В таком ритме она долго жить не сможет.
Смешавшись с толпой на входе в метро, Гермиона влилась в нескончаемый людской поток, поглощаемый ненасытной подземкой. Двадцать минут – и она уже входила в двери библиотеки.
До обеденного перерыва она пребывала словно во сне. Даже близость лучших друзей – книг – не радовала, хотелось дожить до вечера, забраться под одеяло и заснуть. Упасть в глубокий сон без сновидений. Не видеть ни плохих, ни хороших снов, так как и те, и другие приводили к набившим оскомину нервным срывам.
Настало время ланча, и Гермиона покорно вышла на улицу. Кутаясь в зябкое пальтецо, она с улыбкой поблагодарила коллегу, пригласившую её пообедать в кафе, и, отказавшись, направилась в противоположную сторону.
Есть не хотелось. А вот получасовая прогулка по парку могла подарить возможность дожить до вечера.
Всегда сумрачные аллеи были тихи и пусты. Ранняя весна не чувствовалась, лишь значась на календаре, и желающих насладиться промозглой сыростью почти не находилось. Что радовало. Не смотря по сторонам, Гермиона медленно шла по дорожке, вдыхая прохладный влажный воздух, уйдя глубоко в раздумья. В маленьком парке в её душе почему-то всегда наступал мир, и она ценила минуты, проведённые здесь, как никакие иные.
– Грейнджер? – звенящий удивлением и непонятной злостью мужской голос вырвал Гермиону из задумчивости.
Навстречу ей почти бежал молодой мужчина. Высокий; светлые, почти белые, волосы; правильные, кажущиеся чуть заострёнными черты лица. Строгий чёрный наряд странного покроя. И взгляд серых ледяных глаз, которые она множество раз видела во снах.
– Простите? – смогла прошептать она, когда он подошёл ближе, чем позволяли какие-либо приличия. Она ощутила тонкий запах туалетной воды – холодный, сдержанный, до безумия элегантный. Словно пришедший из иного мира, в котором ей не место.
– Грейнджер, Мерлин тебя раздери, где ты пропадала два года и откуда здесь взялась? – яростно накинулся на неё мужчина. – Мы обыскали всю Англию, когда ты внезапно провалилась сквозь землю, а ты бродишь по парку в центре маггловского Лондона…
– Простите, – повторила она, отступая на несколько шагов назад. – Вы ошиблись. Я вас не знаю.
В этот момент странный собеседник повёл себя еще более необычно: он выхватил из рукава тонкий длинный прутик и, направив на неё, что-то резко крикнул на иностранном языке. То ли итальянский, то ли вовсе латынь. Не в силах понять происходящее, она замерла, наблюдая за сменой эмоций на лице незнакомца: радость, надежда, отчаяние и досада смешались в единый гремучий коктейль. Ею овладел безотчётный страх, столь похожий на липкий кошмар сна, в котором она шла над бездонной пропастью. Не дожидаясь развязки, Гермиона развернулась и рванула к ближайшему выходу из парка.