Сон разума (сборник)
Шрифт:
— Вот видите, дорогая, зато у вас с чувством юмора все в порядке, — обрадовался Александр Петрович.
После этого разговора она исчезла на пару дней из поля зрения адвоката, что он воспринял как симптом положительный.
Да и самому ему следовало тоже задуматься. Разумное начало его натуры, которому он привык подчиняться, подсказывало не спешить с женитьбой, а если уж возникла такая блажь, то не лениться и поискать нормальную женщину, без сексуальных придурей. Но оказалось, в него уже вселился некий романтический демон, подзуживавший не отступаться от Карины.
Вскоре она объявилась и, как только адвокат завел разговор все
— Хорошо, пусть будет так, дорогая, — согласился Александр Петрович, не пытаясь возражать или спорить, и это ее слегка царапнуло.
— У меня к вам есть странная просьба, Александр, Я хотела бы вместе с вами принять участие в каком-нибудь расследовании, от начала до конца. Это возможно?
— Отчего же нет? Чего хочет женщина, того хочет Бог.
Поняв, что банальность предназначена ей в качестве мести за отказ, Карина испытала некоторое удовлетворение, но и досаду: почему он не понимает ее, ведь она делает шаг к сближению.
— И не считайте это исключительно прихотью. Я живу как гомункулус в колбе, мне необходимо встряхнуться.
— Не сомневайтесь, мы чудесно встряхнемся вместе.
Он ей позвонил меньше чем через сутки:
— Похоже, судьба работает на нас. Нам предлагают нестандартное дело.
Прием был назначен на два часа. Адвокат восседал спиной к окну, на письменном столе перед ним в полном одиночестве покоился японский диктофон. Кресла для посетителей, которых ожидалось двое, стояли не вплотную к столу, а в метре от него.
— Правильная мизансцена — ключ к правильному общению, — пояснил Александр Петрович, выбирая наилучшее место для кресел.
Карина расположилась сбоку, за отдельным столиком с бумагой для записей, изображая собой секретаря. Ей также было доверено встретить клиентов в прихожей и провести в кабинет.
Они представились как супруги Квасниковы. Он служил в торговом флоте вторым помощником, а она — буфетчицей на его же теплоходе.
Изложенная ими история показалась Карине смешной и нелепой, и она с удивлением наблюдала поведение адвоката — он явно демонстрировал серьезное отношение к этому дурацкому делу.
Оно касалось Николая Васильевича Квасникова, отца заявителя. Ныне пенсионер, он ранее был, как и сын, моряком, но военным и служил на подводной лодке. Четвертый член семьи, третьеклассник Коля, дружил с дедом и оставался на его попечении, когда родители уходили в рейс. В общем, жили неплохо, и дальше так было бы, если бы не глупые выдумки старика. Все ему инопланетяне мерещатся. И вот с месяц назад он возьми и напиши сам на себя заявление, то бишь донос, что пришельцы используют его, Квасникова, в своих шпионских целях. Заявление он отослал в районное отделение милиции, с просьбой передать куда следует, в компетентные инстанции, а начальник отделения, не будь дурак, переправил письмо прямо в психушку, и теперь оттуда шлют повестки, один раз даже приезжали, да Колюня их выгнал. У старика характер строптивый, и если санитары до него доберутся, это добром не кончится. А с кем тогда оставлять ребенка? Хоть увольняйся, а такой работой – , как у них, не бросаются. И еще: с недавнего времени соседи по дому стали к их семье относиться враждебно, болтают
Чего конкретно они хотят от адвоката? Во-первых, отмазать старика от психушки, во-вторых — разобраться, кто и зачем распускает о них идиотские сплетни. Они обращались в частное агентство, но там посмеялись и сказали, что не возьмутся за такое дело, где вместо фактов — сплошные домыслы. А после, уже в коридоре, им посоветовали обратиться к нему, адвокату Самойлову. Они послезавтра уходят в рейс и хотели бы прямо сейчас окончательно договориться — ну там задаток и все такое.
— А этот ваш начальник милиции… примерно какого возраста? — спросил адвокат.
Посетители удивленно переглянулись.
— Лет тридцать пять, молодой, — ответил мужчина, — он недавно у нас, с год наверное.
Карина от возмущения даже заерзала на своем стуле: мэтр вел себя слишком странно. Какое ему дело до возраста этого околоточного, когда нужно задать единственный относящийся к делу вопрос.
Александр Петрович успокоил ее чуть заметным кивком головы и поинтересовался рассеянным тоном:
— Но вы сами-то как считаете, Николай Васильевич Квасников — нормальный человек? Или больной?
— Конечно ненормальный. Настоящий псих, — активно включилась в разговор дама, — если бы не Колюня, я бы давно его в психушку сдала.
— И вы рискуете оставлять ребенка с душевнобольным?
— Да никакой он не больной, — вступился мужчина, — ведет он себя нормально, только несет чепуху о пришельцах из космоса и всяких там межпланетных шпионах. А в смысле поведения он в порядке.
— Все равно, как в декрет уйду — сдам в психушку.
— Это у нас в проекте, — благодушно пояснил мужчина в ответ на удивленный взгляд адвоката, — через год-полтора завести второго ребенка. А квартира трехкомнатная, Зина думает, впятером тесновато будет.
— И для старика так лучше, — добавила Зина, — в больнице, там и уход, и трехразовое питание. Я с ним дома возиться не собираюсь, а он к тому времени совсем поглупеет.
Забыв о своей роли, Карина смотрела на нее с изумлением, приоткрыв рот, как на диковинного зверя в зоопарке, и адвокат едва успел ей послать предостерегающий взгляд.
Посетительница истолковала их переглядывание по-своему и сочла нужным уточнить:
— Но пока что старик нам нужен, и вообще, нужно, чтоб было тихо. Уж вы постарайтесь, мы скупиться не станем.
Когда они удалились, Карина мрачно процедила:
— По-моему, они и есть пришельцы из космоса.
— Все мы немного из космоса, — примирительно заметил адвокат.
— Тогда, надеюсь, из разного космоса, — отрезала она. — Но я не понимаю вас, Александр. Люди они противные, и дело им под стать — мелочное и скучное. Почему вы за него беретесь?
— Но ведь должен же кто-то помочь этому старику, — простодушно объяснил Александр Петрович, — а насчет того, что дело скучное, — еще неизвестно. Я ведь не зря выяснял возраст милиционера. Пытаться отправить в такой ситуации человека в психлечебницу — для милиции дело незаконное, хотя раньше это было принято. Пожилой начальник отделения мог бы так поступить по привычке, а для молодого самое естественное — кинуть подобные бумаги в корзину. Раз он решил избавиться от старика, значит, за этим что-то кроется. Думаю, это дело может нас встряхнуть, и дай Бог, чтобы не слишком сильно.