Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
Шрифт:
— Цветы и травы — как люди, — заметила Сянъюнь, — пышно разрастаются там, где хватает воздуха и влаги.
— Не верю! — решительно заявила Цуйлюй. — Будь это так, у человека могла бы вырасти вторая голова!
Сянъюнь улыбнулась.
— Я же просила тебя не заводить глупых разговоров! Что мне на это ответить? Все существующее на земле возникает благодаря взаимодействию «инь» и «ян» [257] : прямое и кривое, красивое и безобразное, все изменения и превращения. Даже все
257
«Инь» и «ян» — две противоположные силы природы, в результате борьбы которых возникают все существующие в мире явления и предметы.
— Значит, весь мир, с момента его сотворения и поныне, представляет собой определенное соотношение «инь» и «ян»? — спросила Цуйлюй.
— Глупая! — рассмеялась Сянъюнь. — Какую-то чушь несешь! Что значит «определенное соотношение»? Силы «инь» и «ян» неразрывно связаны и являют собой единое целое: с исчезновением «ян» возникает «инь», с исчезновением «инь» появляется «ян». Но это не значит, что на месте «инь» появится какое-то другое «ян» или на месте «ян» — новое «инь».
— Голова идет кругом от этой неразберихи! — вскричала Цуйлюй. — Если у «инь» и «ян» нет ни вида, ни формы, на что же они похожи? Растолкуйте мне, пожалуйста, барышня!
— «Инь» и «ян» — невидимые жизнетворные силы, — принялась пояснять Сянъюнь, — но, образуя что-нибудь, они принимают форму. Небо, например, это «ян», а земля — «инь», вода — это «инь», огонь — «ян», солнце — «ян», луна — «инь».
— Поняла! — радостно вскричала Цуйлюй. — Так вот почему солнце называют «тайян», а луну гадатели именуют «звездой Тайинь»!
— Амитаба! — облегченно вздохнула Сянъюнь. — Наконец-то!..
— Допустим, все это так, — не унималась Цуйлюй. — Но неужели комары, блохи, москиты, цветы, травы, черепица, кирпич и все остальное тоже состоит из «инь» и «ян»?
— А как же? Возьмем, например, древесный лист — в нем тоже есть «инь» и «ян»; верхняя сторона, обращенная к солнцу, — это «ян», нижняя, обращенная к земле, — «инь».
— Вот оно что! — закивала головой Цуйлюй. — Теперь поняла. Но вот вы держите в руке веер — где у него «инь» и где «ян»?
— Лицевая сторона «ян», оборотная «инь», — ответила Сянъюнь.
Цуйлюй лишь качала головой и улыбалась. Ей захотелось спросить о других вещах, но сразу ничего не приходило на ум. Вдруг взгляд ее упал на «золотого цилиня», висевшего на поясе Сянъюнь, она радостно улыбнулась и спросила:
— Барышня, неужели и у цилиней есть «инь» и «ян»?
— Разумеется. Не только у цилиней, но и у всех других животных и птиц — самцы относятся к «ян», самки — к «инь».
— А ваш цилинь — самец или самка?
— При чем тут цилинь! — рассердилась Сянъюнь. — Опять вздор несешь!
— Ну ладно, — согласилась Цуйлюй. — А у людей тоже есть «инь» и «ян»?
— Негодница! —
— Что же я такого сказала? — удивилась Цуйлюй. — Почему мне этого нельзя знать? Впрочем, я все поняла и спрашивать больше не буду. Только не ругайте меня!
— Что же ты поняла? — хихикнула Сянъюнь.
— Что вы относитесь к «ян», а я — к «инь», — ответила служанка.
Сянъюнь рассмеялась.
— Чему вы смеетесь? — недоумевала Цуйлюй. — Я ведь правду сказала!
— Конечно, правду! — согласилась Сянъюнь.
— Все говорят, что господа — «ян», а слуги — «инь», — продолжала Цуйлюй, — так неужели я не способна понять такой простой истины?
— Ты ее очень хорошо поняла! — с улыбкой подтвердила Сянъюнь.
В этот момент они проходили мимо решетки, увитой розами, и Сянъюнь заметила в траве что-то блестящее. Ей показалось, что это золото, и она велела Цуйлюй:
— Пойди погляди, что там!
Цуйлюй подняла лежавший в траве предмет и радостно воскликнула:
— Попробуем разобраться, где «инь», а где «ян»?
Ее взгляд скользнул по цилиню, висевшему на поясе у Сянъюнь.
— Что это? — спросила Сянъюнь и хотела взять у Цуйлюй находку. Но девушка быстро завела руку за спину.
— Это — сокровище, и смотреть на него вам не полагается! — улыбнулась Цуйлюй. — Только странно, откуда оно взялось! Во дворце Жунго я ничего подобного не видела!
— Дай-ка взглянуть, — потребовала Сянъюнь.
— Пожалуйста, барышня, — Цуйлюй на ладони протянула ей найденную вещицу.
Это оказался золотой цилинь, чуть больше того, что висел на поясе у Сянъюнь. Она схватила его, и сердце ее почему-то дрогнуло, а в душу закралась тоска.
— Вы что здесь делаете на солнцепеке? — неожиданно раздался голос приближавшегося к ним Баоюя. — Почему не идете к Сижэнь?
— Я как раз к ней иду, — ответила Сянъюнь, торопливо пряча цилиня. — Пойдем вместе!
Они направились во двор Наслаждения пурпуром.
Сижэнь стояла на террасе, облокотись о перила. Заметив Сянъюнь, она бросилась ей навстречу, потащила в дом, усадила и, не дав ей опомниться, принялась рассказывать о том, что довелось ей пережить с тех пор, как они расстались.
— Тебе давно надо было приехать, — заметил Баоюй, обращаясь к Сянъюнь, — я приготовил для тебя интересный подарок.
Он стал лихорадочно шарить в карманах, потом вдруг охнул и спросил Сижэнь:
— Ты куда-нибудь убрала?
— Что? — удивилась Сижэнь.
— Того самого цилиня, которого я недавно принес.
— Зачем ты у меня спрашиваешь? Ведь ты носил его все время с собой!
— Потерял! — всплеснул руками Баоюй. — Где же его искать?
Он хотел бежать в сад, но Сянъюнь сразу догадалась, в чем дело, и спросила:
— А давно он у тебя, этот цилинь?
— Три дня, — ответил Баоюй. — Ума не приложу, где я мог его потерять! Совсем поглупел!
— Стоит ли так волноваться из-за какой-то игрушки, — сказала Сянъюнь. — Взгляни, может быть, этот?