Сон в зимнюю ночь
Шрифт:
– - Да, протекло много, да в рот не попало,-- язвил Кречинский.
– - А другие? о, сколько славных, незабвенных имен... Одни банковския и железнодорожныя имена чего стоят. Настоящий эрмитаж получится из сей стаи славной... Ведь раньше-то то медныя деньги считали да на ассигнации, а тут вдруг целое море золота хлынуло... Э, да что тут говорить!..
– - По-моему, все это только цветочки, а ягодки еще впереди,-- философски заметил Кретинский, раскуривая дешевую рижскую сигару.-- Да-с, все впереди. Нефть, каменный уголь, южное железо, вино, табак, сахар... И все это только еще начало, а главное впереди.
Лицо Кречинскаго приняло вдохновенный вид, и он сделал такой жест, как простирают руки оперные жрецы, точно благословлял это славное будущее.
II.
Наши
– - На игроком рынке туманно... называли ореховския, с тульскими слабо, полтавския уступали, стекольныя бумаги сильно подогревали, сормовския раздули, путиловския спрашивали...
– - У Михаилы Васильича, беднаго, того...-- жалел Павел Иваныч, показывая пальцем на свой лоб.-- Да-с, зайчик в голове прыгает.
Затем я понял, что это знакомство не случайное, и что Павлу Иванычу что-то нужно от меня. Я несколько раз чувствовал его задумчивый взгляд, сосредоточенный на мне. Он даже делал какие-то таинственные намеки, но прямо высказаться не решался. Очевидно, он изучал меня.
– - Знаете, ведь я нынче по ученой части,-- скромно признавался он, опуская глаза.-- Конечно, диплома я не имею,-- какие там дипломы при Клейнмихеле!-- а так... Люблю этот, знаете, дорогой хлеб науки. Состою членом в двух ученых обществах: одно "Ни то -- ни се", а другое -- "И то -- и се". Даже доклад делал о своем гигиеническом корсете. Очень благодарили и в протокол записали. А у меня с детства страсть ко всему высокому... Помилуйте, разве это не трогательная картина, когда одно общество вот уже двадцать лет не может разрешить вопроса, как есть яйца -- вкрутую или всмятку. А другое общество целых сто лет не может решит вопроса, выгодно ли или невыгодно мужику, когда у него есть хлеб. Ведь тут целый ареопаг светил науки... Что ни имя, то -- восторг. Да-с, это не Клейнмихель, государь мой.
Мне приходилось только согласиться, что наука -- святая вещь, а ея жрецы -- наша слава и гордость. Одне заботы о мужике чего стоят.
От Доминика мы перекочевали в ресторан Лейнера, где сосредоточивалась биржа, но Кречинский там чуть не сошел с ума окончательно, и нам пришлось перебраться в Малоярославец.
– - Здесь Москвой пахнет,-- обяснил Павел Иваныч, глотая воздух и сладко жмуря глаза.-- И балычок, и икорка, и растегайчик... да. Вонь здесь один мой знакомый целую карьеру сделал. Вот так же зашел пообедать и познакомился с каким-то старичком, а старичок-то оказался из железнодорожных светил и сейчас ему командировочку: сездить в Лондон и посмотреть, в котором часу отходит ливерпульский поезд. Понимаете: и подемныя, и суточныя, и прогоны на шесть лошадей... Одним словом, счастье человеку. А потом, глядишь, через год другая командировочка, в Париж, купить десть бумаги и дюжину карандашей. Что же, государь мой, человечек-то и пошел в гору, да еще как. Светлая голова оказалась... Это не то, что наш брат. Я вон хотел отправиться корреспондентом, когда крестили болгарскаго принца,-- оказалось, что французскаго языка не знаю, с одной стороны, а с другой -- предельный возраст нашли, какой полагается только полным генералам в отставке с мундиром и пенсией.
Все это, как оказалось, было только подготовкой к главному. Павел Иваныч всегда был осторожен, а теперь в особенности.
– - Да-с, все большия величины слагаются из атомов,-- обяснял он, поглядывая на меня.-- Потом, нужно иметь то, что называется счастием. Как хотите называйте, а я верю в счастье. Например, делается какое-нибудь великое открытие, происходит политическое событие, а уж есть люди, которые воспользуются моментом. Убийство, пожар, наводнение -- кто-нибудь и воспользуется. Значит, все дело только в том, чтобы уловить момент. У меня тоже есть одна счастливая мысль...
Кречинский присутствовал при этих беседах, но упорно молчал. Он пил красное вино с зельтерской
– - Да-с, счастливая мысль,-- продолжал Павел Иваныч.-- И замечательно простая... Вам она даже покажется смешной с перваго раза, а между тем... Что бы вы, например, сказали относительно завода... да, фабрики никкелирования живых ершей?
– - Как?-- невольно переспросил я.
– - Очень просто: никкелирование живых ершей. Мы организуем целое общество, выпускаем акции, можно и с гарантией, затем уже все пойдет, как по маслу. У нас остаются учредительские паи, мы регулируем выпуск акций, мы задаем тон даже на бирже. Пожалуйста, не смейтесь... Все это гораздо серьезнее, чем вы думаете, а главное -- оригинально. У меня все разработано до мельчайших деталей, и я могу поручиться, что предусмотрены вперед все возражения.
– - Именно?
– - Ах, это целая система!.. Что такое ерш? Пустяки и глупость... Так? А я читаю в обществе "Ни то -- ни се" целый доклад: историческая роль ерша в системе народнаго хозяйства. Так? Вот уже целая поэма... Уха из ершей, как одно из самых питательных народных кушаний, котерое имеет громадное значение, принимая во внимание, что половина дней в русском году постная. Отсюда -- косвенное влияние ерша на религиозное народное настроение... Но это еще пока не оформлено, и основная мысль остается в проекте. Идем дальше: хищническое истребление ерша. Следовательно необходимо устроить на всех реках заводы искусственнаго разведения ерша. Поймите, куда это ведет... Но и это еще не все. Ерша нужно ловить, чтобы реализировать всю ту пользу, которая в нем благодетельно помещена самим Пpoвидением. Да, ловить ерша... А для этого, государь мой (опять доклад, но уже в обществе "И то -- и се"), необходимы некоторыя особливыя условия. Именно: ячейку-то в неводах нужно сделать поуже... Хе-хе!.. Ведь вы только подумайте, что сие значит? И не думайте... Если бы вчинить подобное ходатайство через ученое общество, так ведь... Нет, это получится настоящая фантасмагория! Мы заперли бы всю рыбу в Волге, на Дону, на Урале, по обеим Двинам, по Оби... Тут дело миллионами пахнет, батенька. На какой-нибудь один сантиметр меньше ячейка, а в результате миллион..
Дремавший Кречинский при этом магическом слове проснулся и даже вскочил.
– - Где миллион?-- спрашивал он, влепляя монокль в левый глаз необыкновенно ловким движением.-- Кто здесь говорит о миллионе?
Признаюсь, я тоже был взволнован. Есть такия роковыя слова, которыя просто гипнотизируют.
– - Но это еще не все,-- продолжал Павел Иваныч.-- Вы обратите внимание на слово: никкелирование. Что такое никкель? Опять пустяки и вздор... Этот металл идет только на какия-то рубашки для усовершенствованных пуль, длинных и тонких, как комариный нос, а затем в кухню -- кастрюльки, никкелирование посуды кухонной. Да-с... А дня нас это целый вопрос, потому что мы сейчас вчиним через общество "Ни то -- ни се" два ходатайства: первое -- о пособии от правительства для развития отечественной никкелевой промышленности, конечно, хозяйственными способами, а второе -- о введении покровительственных пошлин, ну, рублей в сто за фунт. Вы только подумайте, что из этого может выйти... Ведь каждая пошлина неразрывно связана с другой, за нас ухватятся обеими руками все другие монометаллисты и биметаллисты. Может произойти грандиозный переворот, который неизбежно отразится и на европейском рынке, а следовательно и на еврейском вопросе... Боже! Вы представьте себе только, какая перспектива рисуется... Мы срываем банк, евреи идут по миру...
Еще раз признаюсь: у меня сперло дыхание от этих картин, и я проговорил задыхавшимся голосом:
– - При чем же я тут, дорогой Павел Иваныч?
– - Вы-с? А ваша фамилия... О, это много значит! Поставьте мою фамилию или Кречинскаго -- и все пропало. Да-с... А тут: и "фон", и Овчина. Удивительно счастливое сочетание.
– - Вы находите? Ну, а в случае ликвидации дела, как вы полагаете?
– - Да ведь в этом и заключается весь секрет... Сначала мы будем хлопотать о проведении какой-нибудь железнодорожной ветки, потом правительственная субсидия, потом конверсия, а потом... потом sauve qui pent.