Соотношение сил
Шрифт:
– Знаю. – Ося вздохнул. – Дуче крепко его подставил.
В конце декабря прошлого года Муссолини приказал Чиано предупредить бельгийского посла в Риме о готовящемся германском нападении на Бельгию и Голландию. Дуче считал, что для всех, кроме него, это свежая новость и страшная тайна. Чиано приказ выполнил. Посол тут же отправил шифрованные телеграммы в Брюссель и Амстердам, с прямой ссылкой на Чиано. Немецкие службы их, конечно, перехватили и расшифровали. Чиано попал под подозрение, немцы перестали ему доверять и следили за каждым шагом. Это могло в любой момент поставить под удар Джованни Касолли.
Вышли на
– Что за погода, черт разберет.
Наконец зонт открылся и обвис на сломанных спицах. Тибо сунул его в урну, пожаловался:
– Вот, уже третий за месяц. – И добавил нервной скороговоркой: – Немцы открыто говорят, что Чиано английский шпион.
– Спасибо не советский. – Ося хохотнул. – Не огорчайтесь из-за зонта, все равно при такой влажности он бесполезен.
Тибо сердито посопел и перешел к главной теме – к немецкой урановой бомбе. Собственно, ради этого они и встретились.
– Ну, как поживает наш приятель Карл Вайцзеккер?
Ося пересказал пустой треп на вечеринке, заключив, что ничего нового выяснить не удалось и вряд ли удастся, если действовать так осторожно.
Тибо косо взглянул на него и сообщил:
– Ваше знакомство с Эммой Брахт пока откладывается. Причины – высокий уровень секретности далемской команды, а главное – пристальное внимание гестапо к сотрудникам Чиано. Операция слишком рискованная. «Сестра» считает, что риск в данном случае не оправдан.
– Рузвельт, наконец, прочитал письмо Эйнштейна?
– И доводы Бора тоже. Никаких определенных решений пока не принято. Госдеп все еще не хочет осознать, что уран имеет какое-то стратегическое значение. До последнего времени он шел на изготовление светящихся циферблатов для часов и в керамическую промышленность. Авторитетные консультанты по науке считают проект слишком затратным, перспективы слишком туманными.
Ося хмыкнул и, помолчав, раздраженно произнес:
– Авторитетные консультанты – авторитетные американские идиоты. Германия в тысячу раз беднее Америки, к тому же воюет, но производство уранового оружия не считает затратным проектом с туманными перспективами, денег на него не жалеет.
Тибо согласно кивнул и пожал плечами. Этот жест и выражение лица означали: «Согласен, но ничего не могу изменить».
Бельгиец явно устал, все чаще останавливался, доставал платок, вытирал лицо. Скамейки вдоль набережной были мокрыми. Ося предложил зайти в кафе, но Тибо отказался.
– Тут слишком вкусные пирожные. Не удержусь, закажу, а мне нельзя сладкого. Просто пойдем чуть медленней.
«Знакомство откладывается. Но это не значит – отменяется. Ладно, поживем – увидим. Спросить его о Вернере Брахте? Нет, пока не стоит…» – Ося слушал Тибо вполуха, главное было уже сказано, и вдруг услышал:
– Недавно я говорил с профессором Мейтнер.
«А вот это интересно. – Ося встрепенулся. – Она проработала в далемском институте тридцать лет, ей принадлежит открытие».
– Мейтнер допускает, что сейчас ее коллеги в Далеме могут заниматься урановым оружием, так же, как в Первую мировую занимались отравляющими газами. Правда, говорит об этом неохотно, ускользает, переходит на общие темы. Физика, философия, парадоксы природы, история науки. На мой вопрос, каковы, по
– С кем-нибудь из них поддерживает связь?
– Спрашивал. Не ответила. Но точно известно, что пару недель назад она встречалась с Отто Ганом в Копенгагене. Собственно, поэтому я и решил встретиться с Лизой.
– Гана спокойно выпустили? – изумился Ося. – Он ведь точно занят в проекте, они все засекречены.
– Вот именно. Выводы пока делать рано, и в паранойю впадать не стоит. Сначала надо понять, что она за человек. Мне раскусить ее не удалось.
– Может, я попробую?
– Я как раз хотел вам предложить взять интервью у Мейтнер для «Таймс», но, конечно, после того, как вы хорошенько отдохнете.
– Почему же после? Разумней это сделать побыстрей, чтобы на отдыхе спокойно поработать с материалом. Где она сейчас?
– Здесь, в Стокгольме. – Тибо помолчал, посопел и добавил чуть тише: – О чем они говорили с Ганом, неизвестно, остается надеяться, что Мейтнер не давала ему консультаций по ядерной теме.
Глава пятнадцатая
Илья свернул на Волхонку, оттуда в Колымажный переулок и, наконец, в Малый Знаменский. За аркой огромного доходного дома начала века, выходившего роскошным фасадом в переулок, открывались лабиринты проходных дворов.
Арку тускло освещал фонарь из переулка, но из-за снега было довольно светло. Вдоль стен чернели глубокие овальные ниши. В одной из них что-то шевельнулось, прямо перед Ильей возник силуэт. Валенки, овчинная бекеша, ушанка. Илья, не останавливаясь, но и не ускоряя шага, сунул руки в карманы пальто. В правом лежал маленький браунинг, спецреферентам полагалось иметь при себе оружие.
Где-нибудь в Марьиной Роще или в Сокольниках такая встреча могла бы сулить захватывающее приключение, с дракой, погоней и стрельбой. На Знаменке, в двух шагах от Комиссариата обороны, она была всего лишь очередным приветом от товарища Берия. Военная контрразведка находилась в его подчинении. Он расставлял наружку в каждой подворотне.
«Привет» преградил путь, шмыгнул носом и прогнусавил с блатной растяжкой:
– Товарищ, я извиняюсь, огоньку не найдется у вас?
Илья чуть замедлил шаг. Правая рука осталась в кармане, левой он вытащил коробок и кинул «привету». Тот поймал, чиркнул. Огонек осветил юную, совершенно разбойничью физиономию с папироской в углу рта.
– Коробок отдашь Дмитрию Николаевичу [8] . – Илья быстро пошел дальше.
Конспиративная квартира находилась в мансарде кирпичного флигеля, стоявшего в глубине двора. В подъезде топтался еще один «привет». Когда Илья вошел, он предупредительно открыл дверь и вызвал лифт.
8
Шадрин Дмитрий Николаевич, начальник 3-го спецотдела НКВД (наружное наблюдение).