Соперница королевы

Фримантл Элизабет

Эссекса положили на стол; он полусидит-полулежит, опершись на локти и стиснув зубы. Гордость не позволяет ему проявлять слабость.

– Просто царапина. – Он откидывает плащ. На бедре глубокий порез; кровь, обагрившая белые шелковые чулки, стекает в сапог.

– Меррик, дай мне нож, – говорит Пенелопа.

Тот непонимающе смотрит на нее.

– Надо срезать чулок. А ты о чем подумал? – И снова в ее голосе звучат невесть откуда взявшиеся резкие нотки. – Помоги снять с него сапоги. – Она обеими руками берется за каблук, стаскивает сапог и осторожно приподнимает ткань. Кровь уже запеклась и присохла. Эссекс морщится, отворачивается. Пенелопа разрезает чулок от бедра до колена. – Не

так плохо, как я опасалась. Рана неглубокая. Выживешь.

Она легонько целует брата в щеку, чувствуя невыразимое облегчение.

Служанка ставит таз с горячей водой, подает чистый кусок муслина.

– Проклятый Блаунт, – злобно цедит Эссекс.

– Кто кого вызвал? – Праздный вопрос: наверняка причиной ссоры стал вспыльчивый характер брата. Пенелопа аккуратно промокает рану; из нее по-прежнему струится на удивление яркая кровь, однако бояться нечего – жизни Эссекса ничто не угрожает. Придись удар на дюйм ближе к паху, где вены выходят на поверхность, все сложилось бы совсем иначе.

– Это Блаунт во всем виноват. – Пенелопа видела Чарльза Блаунта при дворе всего пару раз. Он показался ей благоразумным и сдержанным человеком. А еще он хорош собой – достаточно, чтобы составить конкуренцию Эссексу перед королевскими фрейлинами и, что гораздо важнее, перед самой королевой. Ходили слухи, будто бы Блаунт удостоился монаршей милости. Пенелопа знает, каков ее брат: желает быть единственной звездой на небосклоне. – Он первый начал!

– Тебе двадцать три, а не тринадцать, Робин, – мягко говорит она. – Из-за своего буйного нрава ты можешь попасть в беду. – Между братом и сестрой меньше трех лет разницы, но Пенелопа чувствует себя намного старше. Эссекс явно возмущен и расстроен из-за поражения в необдуманном поединке, ведь он считает себя лучшим бойцом в королевстве. Пенелопу так и подмывает напомнить, что ему еще крупно повезло, но она сдерживается. – Ее величество будет недовольна.

– А кто ей скажет?

Нет нужды отвечать. Им обоим известно: во всей Европе спокойно чихнуть нельзя – не успеешь достать носовой платок, как Роберт Сесил уже доложил королеве.

– Тебе нужно пару дней отдохнуть. – Пенелопа окунает ткань в таз; вода тут же розовеет. – И на недельку воздержаться от любовных похождений.

Брат с сестрой переглядываются. Эссекс принимается набивать трубку.

Приходит доктор Лопес и после краткого обмена любезностями принимается за работу: присыпает рану белым порошком, чтобы затворить кровь, предлагает Эссексу закусить деревянную палку. Тот отказывается, просит Меррика разжечь трубку. По его словам, лучшее средство отвлечься от боли – пение сестры, поэтому Пенелопа принимается напевать. Лопес заправляет в иглу нить кетгута. Эссекс выпускает через ноздри клубы дыма; с виду он совершенно спокоен, пока игла снует туда-сюда, стягивая края раны.

– Вы способны посрамить королевских вышивальщиц. – Пенелопа с восхищением разглядывает аккуратные стежки.

– Я обучился этому мастерству на поле боя. – Доктор по-отечески приобнимает ее за талию. У него простое честное лицо, короткая стрижка и седеющая борода, а когда он улыбается, вокруг глаз появляются морщинки. – Удостоверьтесь, чтобы ваш брат находился в покое и не нагружал ногу.

– Постараюсь. Вы же знаете, какой он. – Пенелопа медлит. – А…

– Рана дальше не распространится, миледи, – словно прочитав ее мысли, отвечает Лопес.

– Спасибо вам, доктор. – Ей не в первый раз приходится его благодарить. Если бы не он, она могла бы потерять своего первенца.

Потом они собираются у камина послушать новые стихи Констебля.

Краснеют даже

розы перед ней,Губ алых совершенством сражены.

Пенелопа представляет, как он скачет по Великой северной дороге, храня за пазухой письмо. Ее пробирает дрожь – отчасти от страха, отчасти от волнения.

И лилии становятся бледны,Ведь кожа белых рук ее – нежней.

– Какая корявая фраза, Констебль, – говорит Эссекс. Раненая нога покоится на табурете. – Не разобрать, что к чему.

– Не придирайся, – возражает Пенелопа. – Это же для рифмы. Чудесные стихи, – она подмигивает поэту.

– Очаровательно, – поддакивает Жанна, отрываясь от рукоделия. У нее маленькие, почти детские руки и изящная фигурка. Женщины вышивают цветки мальвы на подоле платья: они двигаются с краев, намереваясь встретиться в середине, однако Пенелопа думает о своем, и ее игла праздно свисает на нитке. Констебль, смущенный замечанием Эссекса, молча стоит посреди комнаты, не решаясь продолжать. Странно, что он столь чувствителен, ведь ему довелось долгое время служить посланником у Уолсингема [3] , а шпиону требуется стойкость.

3

Сэр Фрэнсис Уолсингем (ок. 1532–1590) – министр Елизаветы I, член Тайного совета, начальник разведки и контрразведки Англии.

– Мы с радостью послушаем дальше, – подбадривает его Пенелопа.

Вошедший Меррик вручает Эссексу письмо с королевской печатью. Констебль откашливается, бросает взгляд на графа, но тот сосредоточенно читает послание.

К ней, словно к солнцу, тянут лепесткиОранжевые бархатцы в саду.

Щеки Эссекса заливаются краской. Он комкает бумагу, с проклятием бросает в огонь.

– Я отлучен от двора. Она считает, пора научить меня хорошим манерам! Что за вздор!

– Несколько недель вдали от двора пойдут вам только на пользу, – говорит Меррик. – Не стоит выставлять рану напоказ, люди будут насмехаться.

«Как ловко он обращается с моим братом, – думает Пенелопа. – Впрочем, ничего удивительного – они же вместе росли».

И лишь фиалки в пурпурном цвету —Как раненого сердца лоскутки [4] .

В комнату заглядывает паж, машет Меррику. Тот выслушивает мальчика, возвращается к графу и шепотом передает послание.

4

Перевод Е. Савиной.

– Блаунт! – восклицает Эссекс. – Какого дьявола он здесь делает?

Пенелопа жестом останавливает Констебля.

– Вероятно, пришел засвидетельствовать почтение и справиться о твоем здоровье. Думаю, он хочет проявить уважение.

– Уважение? Нет у него никакого уважения.

Меррик кладет тяжелую ладонь Эссексу на плечо:

– Предоставьте Блаунта мне. – На его шее напрягаются тугие мышцы, в глазах под бесцветными ресницами вспыхивает ярость.

– Тебе следует поговорить с ним, Робин, – говорит Пенелопа. Эссекс сбрасывает с плеча руку Меррика, пытается подняться с кресла. – Что ты делаешь? Нельзя тревожить ногу.