Соперница

Робертс Нора

– Трудный вопрос, мистер Райли, при недостаточной информации. Могу сказать, что любовь и ненависть замысловато сплетены в одно целое, как гласят поэты. Возобладает ли одно из этих чувств либо другое, в зависимости от обстоятельств, но в любом случае это может оказаться опасно. Наваждения редко бывают конструктивными как для одной, так и для другой стороны. Скажите, вы планируете провести шоу на эту тему?

– Возможно. – Финн направился за своим пальто. – Как неспециалисту, мне интересно, может ли человек, страдающий от подобной навязчивой идеи, скрывать это от окружающих? Вести себя каждый день

как ни в чем не бывало, никогда не позволяя маске соскользнуть? – Он смотрел Маршаллу в лицо. – Так случается, не правда ли? Обычный человек достаточно умен, чтобы позволить окружающим увидеть только то, что он хочет. К тому же большинство людей видят только то, что сами хотят видеть в каждом конкретном случае. Если бы человеческая натура была попроще, нам с вами обоим пришлось бы искать другую работу.

– В чем-то вы правы. Спасибо, что уделили мне время.

Пока Финн шел из офиса через приемную к площадке с лифтом, он спрашивал себя, мог ли Маршалл Пайк спокойно выстрелить женщине в лицо и уйти? Хладнокровия ему было не занимать. В этом Финн был уверен.

Но под внешним лоском скрывалось какое-то заискивание, раздумывал Финн. Это могла быть чисто автоматическая реакция, как безусловный рефлекс. Нет, скорее всего неловкость Маршалла объяснялась тем, что Финн был репортером. Этот человек что-то скрывал, и Финну предстояло разнюхать, что именно. Пожалуй, не мешает забежать в отель и узнать, не видел ли там кто-нибудь Маршалла в день смерти Анджелы.

…Маршалл сидел за столом в своем офисе. Он ждал, пока не наступила полная тишина. Тогда Маршалл схватил телефон и набрал номер, вытирая лицо влажной ладонью.

И услышал голос Финна, сообщающий информацию, которую он уже знал: Дины не было. Маршалл швырнул трубку на рычажок и обхватил голову руками.

Черт побери этого Финна Райли! Черт побери Анджелу! И черт побери Дину! Он должен ее увидеть. И немедленно.

– Тебе еще не надо было приходить. – Джеф стоял в офисе Дины, его приятное простое лицо выражало беспокойство. Чувствовался запах свежей краски.

Они оба знали, почему стены были покрашены заново, ковер на полу заменен. На полировке Дининого стола остались длинные глубокие царапины. Полиция сняла печати с помещения только сорок восемь часов назад, и еще не успели все исправить или поменять.

– А я-то надеялась, что ты обрадуешься, когда меня увидишь.

– Я рад тебя видеть, но только не здесь. – Было только восемь утра, кроме них, в офисе никого не было. Джеф чувствовал, что должен попытаться уговорить Дину отдохнуть еще немного. – Ты пережила настоящий кошмар, Ди, а ведь с тех пор еще и недели не прошло.

«Прошло, – подумала она. – Сегодня вечером будет ровно одна неделя». Но не стала поправлять.

– Джеф, мы все это уже обсуждали с Финном.

– Он не должен был отпускать тебя сюда.

Дина была готова съязвить, но вовремя прикусила язык. Наверное, нервы еще не в порядке, решила она, если хочется огрызаться даже на бедного Джефа.

– Мне не надо, чтобы Финн меня куда-либо отпускал. Если от этого тебе станет легче, то ваши с ним мнения о том, что мне надо отдохнуть еще, полностью совпадают. Но не совпадают с моим. – Она присела на широкий

подоконник. У нее за спиной, за оконным стеклом, большими неряшливыми хлопьями падал влажный снег. – Мне надо работать, Джеф. Смерть Анджелы была ужасной, но если я буду просто прятать голову под одеялом, то не смогу забыть ни этот ужас, ни то, что это было связано со мной. И еще мне нужны друзья. – Дина протянула ему руку. – Правда, очень нужны.

Она услышала, как Джеф вздохнул, но потом он подошел к ней и взял за руку.

– Мы все хотели быть здесь, рядом с тобой, Ди.

– Я знаю. – Дина сжала его руку и усадила рядом с собой на подоконник. – Думаю, для всех это было тяжело. Тебе тоже пришлось побеседовать с полицией?

– Ага, – гримасничая, он поправил очки. – С детективом Дженнером. «Где вы были в ту самую ночь?» – Джеф с такой точностью передразнил Дженнера, что Дина засмеялась. – Мы все прошли через эту обработку. Саймон так вспотел, что промок до нитки. Он так изнервничался, что Фрэн заставила его лечь, а потом набросилась на копа. Обвинила его в давлении на свидетеля!

– Жаль, что я это пропустила. – Она прислонилась головой к плечу Джефа, довольная, что опять была среди друзей. – Что еще я пропустила? – Дина почувствовала, как он напрягся, и в знак ободрения сжала его руку. – Мне станет легче, если я буду все знать, Джеф. Я ведь только приблизительно представляю, что творилось здесь, в офисе. И скучаю по нашей рождественской елке. – Ее улыбка была быстрой и грустной. – Глупо, правда? Пока вы думали обо всем, что было здесь сломано и уничтожено, я скучала по этому дурацкому дереву.

– Я достану для тебя другое. Такое же уродливое.

– Это невозможно. – Но она уже забыла о елке. – Рассказывай.

Он заколебался.

– Офис был весь перевернут вверх ногами, Ди. Но большей частью это были поверхностные повреждения. Как только копы пустили нас сюда, Лорен приказал все вычистить, перекрасить, положить новый ковер. Ну уж он распсиховался! Не из-за тебя, – быстро добавил Джеф. – Понимаешь, из-за всего этого вместе. Из-за того, что кто-то вошел сюда и… сделал то, что сделал.

– Я ему позвоню.

– Дина… Извини. Не знаю, что еще сказать. Черт побери, мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти! Я хотел бы сказать, что мне жалко Анджелу, но это неправда.

– Джеф…

– Нет, мне ее не жалко, – повторил он и крепче сжал ее руку. – Она хотела навредить тебе. Она делала все, что могла, лишь бы разрушить твою карьеру. Использовала Лью, выдумывала всякие гадости, вытащила на публику это дело с мерзавцем-футболистом. Не могу же я жалеть, что она больше не будет вертеться поблизости и строить козни! – Он глубоко вздохнул. – Наверное, из-за этого я так спокоен.

– Нет, не из-за этого. Анджела действительно не внушала особой любви или привязанности.

– Зато ты внушаешь.

Дина подняла голову и повернулась, чтобы улыбнуться ему, как вдруг в дверях раздался звук, от которого они оба подпрыгнули.

– О боже! – На пороге стояла Кесси, в одной руке пресс-папье, в другой – латунная статуэтка. – Я подумала, что сюда опять кто-нибудь вломился. – Она прижала здоровенное стеклянное пресс-папье к сердцу.

Ватными ногами Дине удалось сделать два шага до стула.