Соперник (бонусные материалы)
Шрифт:
Я провел пальцами по своим коротким белокурым волосам, растрепанным ветром; обогнул пару, сидевшую за высоким круглым столом, держа путь к зарезервированному отцом укромному уголку в дальней части зала. Темному, изолированному и тихому, однако с отличным видом на общую картину. Ему всегда нужно все видеть.
Все. В животе завязался узел.
– Я могу положиться на тебя только в одном, – отец улыбнулся так, словно проглотил что-то противное. – В том, что на тебя нельзя положиться.
– А тебя это как-то касается? –
Бросив свои ключи на стол, подозвал жестом официантку, когда мы встретились взглядами. Она знала, что я обычно пил. Я приходил сюда каждую пятницу ровно в шесть часов для еженедельного отчета перед отцом.
– Ты прав, Джейсон, – согласился он. – Очевидно, я ожидаю от тебя слишком много.
От его сухого тона несло разочарованием, только мне плевать. В свои двадцать пять я уже не строил иллюзий и жалел своего новорожденного сына. Какой семьей я его наградил, черт возьми?
У Уоррена Карутерса было четыре сына. Я – самый младший, и единственный, кто хоть чего-то стоил. Один из моих братьев сломался под давлением и впал в зависимость от наркотиков, а остальные выбрали карьеры в отраслях, не интересовавших отца. Если не обретешь известность благодаря своему делу, то не стоит время тратить, а старый добрый Уоррен считал, что любая достойная деятельность заслуживала признания.
Он говнюк. Я слишком поздно это понял.
– Я был в суде в Чикаго, – пояснил. – Что я должен был им сказать? Что тебе нужны еженедельные отчеты о численности моих сперматозоидов, ведь ты хочешь выводок внуков, дабы потешить свои надежды, будто один из них когда-нибудь доберется до Белого дома?
Я так и не перерос сарказм. Он по-прежнему являлся очень полезной штукой.
– Хватит ныть. – Отец покружил в бокале свой Джемисон со льдом. – Сказал бы, что у тебя важная встреча, – распорядился он.
– Ненавижу лгать. Ты же знаешь.
Я вытянул из нагрудного кармана серебряный портсигар, достал одну сигарету, прикурил. Швырнув зажигалку на стол, устремил взгляд вперед, прекрасно зная, что отец наблюдал за мной сквозь дым.
Он взвешивал слова, решая, стоит ли тратить энергию на упреки в мой адрес.
Но отец учился. Медленно. В некоторые битвы я не собирался вступать, потому что ничем не обязан. Он больше не командовал мной.
Выдохнул дым, сдерживая улыбку.
После выпуска из юридической школы прошлой весной я не позволял ему собой помыкать. Я получил ученую степень и стал хозяином положения. Отец нуждался во мне больше, чем я в нем, поэтому, обеспечив себе будущее, дал ему отпор.
Он изводил меня, заставляя выбрать юриспруденцию, в которой я оказался довольно успешен, несмотря на то, что она не приносила мне удовольствия. И мой вынужденный брак с Мэдди уже висел на волоске. Мы оба были несчастны. Нас связывал только сын.
Как
Официантка поставила передо мной бокал Мэйкерс Марк со льдом и исчезла.
– Как Мэдок? – невозмутимо начал дискуссию отец.
Я улыбнулся, вспомнив милое лицо сына.
– Идеально, – ответил. Мой голос смягчился. – Он из утробы матери появился с улыбкой, и не думаю, что хоть раз преставал улыбаться с тех пор.
– Он сильный. – Отец кивнул, глядя на меня. – Ему нужны братья.
– Ему нужен отец, – парировал я, выдохнув дым. Противно было ощущать этот привкус грязи во рту.
– Ты же знаешь, что я ненавижу курение.
– Знаю. О чем еще ты хотел спросить? Помимо Мэдока?
Он вздохнул, очевидно, выходя из себя, потому что я не подыгрывал.
– Мэдэлин? – Отец наклонился вперед. Его темно-синий костюм резко контрастировал с красной обивкой сиденья. – Как она?
– Нормально. – Я кивнул, сбив пепел с сигареты в пепельницу. – Занята ремонтом. Уже ходит с Мэдоком на развивающее плавание и в детские магазины Gymboree.
– Она хорошая женщина. – Он откинулся на спинку скамейки, многозначительно посмотрев на меня.
Я сжал пальцы в кулаки, случайно сломав сигарету пополам.
– Нет нужды мне об этом говорить. Я знаю свою жену лучше тебя.
Мэдди – мой лучший друг в этом мире.
Или, точнее, была когда-то.
Мы выросли в общих кругах, нас сводили вместе на различных светских мероприятиях, даже "советовали" поступить в один университет. На радость нашим родителям, мы сдружились и поддерживали связь в разлуке. Она посещала школу-пансион на юге, я же учился в военной школе, но мы писали друг другу письма и созванивались. Мэдди знала меня лучше всех, а я очень ее любил. Всегда.
К несчастью, мы знали, что у наших родителей имелся план. Браки по расчету должны быть пережитком прошлого, но не были. Они по-прежнему существовали, и это разрушило наши с Мэдди тесные отношения.
До свадьбы мы были друзьями, но никогда любовниками. Ни один из нас не смог культивировать страсть, несмотря на попытки. Она до сих пор пыталась, но я закрылся.
Стресс от того, что приходилось заставлять себя заниматься любовью с той, к которой я не испытывал подобных чувств, убивал меня.
И я ненавидел себя, доставляя ей страдания.
– Привет, – послышался тихий голос сбоку от меня. – Вы Джейсон Карутерс?
Повернув голову, заметил сексуальную юную офисную работницу, сжимавшую своими изящными наманикюренными пальцами газету "Чикаго Трибьюн".
– Тот самый, из статьи? – подсказала она, когда я не ответил.
– Нет, – соврал, отвернувшись, и сосредоточил взгляд на затухающих угольках, оставшихся от моей сломанной сигареты.
– Это вы, – настойчиво повторила девушка. – Извините, не хотела вас беспокоить, но можно мне автограф?