Соперник
Шрифт:
Волей-неволей погрузился в фантазию, где Фэллон царила в моем сознании. Я не хотел думать об этой суке. Не хотел желать ее, но желал.
Она была здесь. Это ее рот был на мне, и я ненавидел ее. Черт, как же я ее ненавидел. И собирался трахать ее с этой ненавистью до тех пор, пока не кончу.
Нервные окончания в ногах пылали, волна напряжения подкатила к паху. Я дернул бедрами, проникая в нее глубже и жестче, в то время как ее язык скользил по нижней поверхности моего члена.
Она отпустила
Мэдок, пожалуйста.
– Черт. – Содрогнувшись, выгнул спину, приподнял голову над кроватью.
Я кончил ей в рот, сжав волосы у основания ее шеи, и втянул воздух через сжатые зубы. Она держала меня до последнего, пока я не рухнул обратно на кровать, отпустив ее.
Мое тело всегда расслаблялось.
После.
Однако в голове творился еще больший бардак.
Фэллон. Мои мысли всегда возвращались к Фэллон. Теперь я не мог кончить, если не думал о ней.
Я хотел опустить взгляд и увидеть девушку с пирсингами в ушах, с разбросанными по коже в случайном порядке мелкими татуировками. Хотел увидеть сексуальные зеленые глаза, обрамленные черной подводкой. Чтобы эти глаза смотрели на меня и убивали всеми секретами, которые она пыталась утаить.
Почему? Почему я так желал ее, когда она продолжала убегать?
– И кого же зовут Фэллон? – чей-то голос вторгся в мои размышления.
Моргнув, переспросил:
– Что?
– Фэллон. Ты произнес это имя, когда... – Бренна не договорила.
Проклятье.
– Никого. Тебе, наверно, послышалось.
Твою ж мать! Черт. Серьезно, чувак?
– Ты выкрикнул его, когда кончил. Тебе нравятся парни? Фэллон – это же мужское имя, да? – Сев, Бренна глянула на меня краем глаза, дразняще ухмыляясь.
– Это не парень, черт побери, – прорычал я, затем посмотрел прямо на нее. – Вообще-то, это моя сестра.
Она засмеялась. Заметив, что я не присоединился к веселью, Бренна заткнулась.
– Эмм, ладно. – Она слезла с кровати с таким выражением на лице, словно хотела отсюда сбежать. – В этом нет ничего странного.
Быстро одевшись, Бренна вышла из комнаты, больше ничего не сказав. Из моей груди все-таки вырвался смех. Я засмеялся жалко, нырнув обратно под одеяло.
***
– Эй! Какого черта? – спросил, подскочив на кровати, потому что моя задница почему-то пылала.
– Вставай!
Сонно потер глаза и увидел свою мать, стоявшую у изножья. Подхватив край одеяла, она сорвала его с меня. Слава Богу, я был в баскетбольных шортах.
Мама стояла, уперев руки в бока и неодобрительно поджав губы.
– Ты меня по заднице шлепнула? –
– Вставай! – снова рявкнула она.
Обычно я радовался встречам с мамой. С ней всегда было весело, и она довольно сносный родитель, на самом деле. Они с моим отцом оба быстро нашли новых спутников жизни после развода. Мне не нравилось, что мама переехала к своему новому мужу, который жил в Новом Орлеане. Но для ребенка уехать из дома, оставить все, что ему знакомо, было слишком тяжело. Я остался с отцом и его новой женой.
Ага, умное решение.
Вздохнув, сказал:
– Я спал. Что ты вообще тут делаешь? – По моему негодующему тону ей все стало ясно.
Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое.
– Твой отец позвонил и рассказал, что случилось.
– Ничего не случилось, – солгал, уныло уставившись в потолок. Фары проехавшей мимо дома машины осветили полутемную комнату. Я понял, что проспал целый день.
Каблуки матери зацокали по деревянному полу.
– Вставай! – снова распорядилась она и, не дав мне опомниться, начала хлестать меня журналом.
Я поднял руки и ноги, защищаясь.
– Проклятье, женщина!
Швырнув журнал в противоположный конец комнаты, мама заправила свои белокурые волосы за уши и прошла к моему шкафу.
– Кстати, я уволила Бриттани, – выпалила она через плечо.
– Кто такая Бриттани?
– Горничная, с которой ты развлекался. Теперь вставай и прими душ. – Кинув мне чистые джинсы и футболку, мама вышла из комнаты.
Я покачал головой, удивляясь женщинам, окружавшим меня в этой жизни.
Настоящие мегеры.
Перевернувшись на живот, уткнулся лицом в постель.
– Сейчас же! – гаркнула она с первого этажа. Я раздраженно ударил кулаком по подушке.
Однако все равно поднялся. Если бы остался лежать, мама вернулась бы с ведром холодной воды.
После того как принял душ и оделся, она отвела меня в тихий итальянский ресторанчик, где очень любили свечи и Фрэнка Синатру, очевидно. Я заказал себе пиццу, а мама – какую-то пасту с оливковым маслом.
– Почему папа тебе позвонил? – спросил, откинувшись на спинку стула, и сложил руки за головой.
– Потому что в списках операций по кредитной карте он не видел ничего, кроме заправочных станций. Ты, скорее всего, живешь на Дорито и Фанте уже несколько недель. Он знал, что ты предпочтешь увидеть меня, а не его, поэтому…
Все верно. Мне не нравилось есть в одиночестве, так что я питался только быстрыми закусками, к тому же был слишком зол, чтобы общаться с людьми. Таким образом, оставалась только еда, купленная на заправке.
Я чертовски не хотел никого видеть, но лучше уж мама, чем отец.