Соперник
Шрифт:
– Наталья, ты присаживайся. Разговор будет долгий, – предложил отец и я охотно последовала его совету. Сердце колотилось как бешеное. Мне нужно было хоть как-то расслабиться и прийти в себя.
Я настороженно огляделась. Мой взгляд вновь упал на мальчишку. Ребёнок тихо сидел в центре зала и играл своими машинками. Солнечный свет, проникающий из окна, подчёркивал яркую рыжину его медных волос. Миловидное личико, выразительные серые глазки. Мальчик выглядел таким серьёзным, что, казалось, улыбка на его лице – редкая гостья. Вспыхнуло странное чувство, будто я смотрю на свою ожившую
– А чей это ребенок? – спросила я Лару.
– Наш!
Её короткий ответ стал мощным ударом мне в грудь, разом выбившим кислород из легких.
– Чей “наш”? – встревоженно переспросила.
– Как выяснилось, мы с твоим отцом его родители, а ты, соответственно, сестра.
– А почему вы решили только сейчас мне о нём рассказать?
– Не только тебе. Я сам узнал лишь вчера утром! – Евгений театрально поднял руки и с усталым видом устроился возле меня на диване.
Мы словно разделились на две команды: Лара, как обвиняемый на допросе, на бабушкином кресле с одной стороны комнаты, а мы с отцом на диване с другой. А объект нашего обсуждения сидел как раз по середине на мягком ковре и, не обращая на нас внимания, играл с игрушками.
– А сколько ему лет? – вновь поинтересовалась я у Лары.
– Зимой будет четыре!
Сделала в уме быстрые подсчёты, сопоставив с событиями в прошлом.
– Если он ваш общий ребенок, то получается, что вы…
Отец приложил палец к своему рту, жестом прося меня остановиться.
– Будь аккуратна с выражениями. Павел нас тоже слушает.
– Патрик! – поправила его Лара.
– Теперь он будет зваться Павел.
– Его зовут Патрик? – мой голос от удивления прозвучал излишне громко.
– Павел, – поправил меня Евгений. – И да, мы были с твоей матерью вместе после твоего выпускного.
– Я уже поняла. Мне только не понятно, зачем она скрывала от тебя ребёнка все эти годы.
– Ничего я не скрывала, – женщина начала рассматривать свой маникюр.
– Лара, не тяни! Расскажи Наташе, как всё было.
Закоренелый скептик внутри меня так и вырывался наружу. Где же бабушка? Тут разыгралась сцена, достойная её мыльных опер. Она просто обязана присутствовать.
– Четыре года назад я начала встречаться с одним ирландцем, – начала свой рассказ мама. – У нас не было ничего серьёзного. Виделись изредка. Когда я вернулась в Дублин из Москвы после твоего выпускного, то узнала, что беременна. И сразу же подумала, что отец ребёнка Пидар.
– Кто?
– Мой муж. Пидар.
Я покосилась на отца, нашего самовызвавшегося блюстителя морали. Но тот сидел молча, как ни в чём не бывало.
– Может, лучше не материться в присутствии ребенка?
– Пидар – это мужское имя. Ирландское. Его так зовут! – коротко пояснила мама.
– Аааа… – не сдержала смешок.
Если бы не ребёнок, который тихо сидел напротив меня, то я бы подумала, что родители меня разыгрывают. Уж слишком эта ситуация казалась неправдоподобной.
– Мы поженились. Родился Патрик.
– Павел, – вновь поправил отец.
– Пока по документам он Патрик.
– Отчим, – снова поправил.
– Я была уверена, что он похож на моего мужа. Но буквально недавно мы сдавали анализы, и случайно выяснилось, что по группе крови Пидар не может быть его биологическим отцом. Узнав правду, он разозлился и выставил меня с ребёнком из дома, полностью оправдав своё имя!
– Я в шоке. Это очень жестоко по отношению к ребёнку. Ведь он же его растил с пелёнок…
– Зато теперь у меня есть сын! Знаешь, как я о нём мечтал? – перебил меня отец.
– А бабушка уже в курсе?
– Вчера мы приехали к Жене, – голос матери стал звучать жалобно. – Но и он нас выгнал.
– Не преувеличивай. Я же уже объяснял не раз! У меня открытие сезона в театре, и меня нельзя отвлекать. Мне нужен полноценный отдых между выступлениями.
– Да отдыхай ты сколько хочешь! Всю жизнь только для себя и живёшь, – начались упрёки.
– Сезон продлится только два месяца! Потом я заберу Павла к себе. А Маргарита Юрьевна сейчас как раз на летних каникулах и сможет позаботиться о внуке. Говорить его научит по-русски.
– А он совсем не умеет? – мне вдруг стало любопытно узнать о мальчишке побольше.
– Понимает, но не говорит.
– А что сказала бабушка?
– Она сбежала, – пренебрежительно бросила Лара, закатив глаза.
– Вышла в магазин?
– Нет! Собрала вещи и сказала, что до осени будет жить на даче. Одна!
– То есть ты останешься с Па… – оба родителя, затаив дыхание, ждали чью сторону я выберу, назвав правильное имя. Но я ещё не была готова принять столь важное решение, – с сыном здесь?
– Маргарита Юрьевна не сказала ничего против. В квартире полно места. Я займу комнату для гостей. А Патрик может спать в зале. Он боится темноты.
– Вот и отлично! А я буду вас каждый день навещать, – довольно заключил отец.
– Навещай сколько хочешь, – глаза Лары горели каким-то злорадным блеском. – Главное – плати алименты. Жить-то нам на что-то нужно.
Меня окутали холодные мысли. Я окончательно потеряла всякое уважение к Ларе. Мама обвинила отца в эгоизме, когда сама ничуть не лучше. Нет, я ошиблась. Она лучшая в своём роде! Более самовлюблённой стервы я ещё никогда не встречала. Стоило, конечно, встать и высказать ей в лицо всё, что я думаю о ней, как о матери и как о человеке в целом. Но делать это на глазах маленького ребёнка было бы жутко неправильно.
Перспектива жить с этой женщиной и её ребёнком совсем не привлекала. Но, похоже, за меня, как обычно, уже всё решили.
– А тест ДНК вы делать будете?
Не мог же отец поверить ей просто на слово?
– Конечно! Сегодня утром уже сдали кровь. Если результат будет положительный, я дам ребёнку свою фамилию и другое имя, – твёрдо заявил он.
Сердце неприятно сжалось. Странно, вот уж не думала, что могу ещё испытывать какие-то эмоции к своим родителям. Наши с ними жизни как две параллельные. Удивительно, что они вообще помнят о моём существовании. У них теперь есть новый ребенок, и, похоже, ему уготована совсем другая судьба: мальчик будет любим.