Сопка голубого сна
Шрифт:
— Но у меня нету пятнадцати фунтов «Асмолова»! Максимум пять.
— Тогда дайте пять фунтов «Асмолова» и десять «Дуката».
— Сию минуту! — купец нырнул в кладовку за перегородкой и выложил на прилавок пять фунтов, нырнул снова за десятью — движения у него были ловкие и быстрые, приход хорошего покупателя явно воодушевил его.— Не угодно ли вам еще что-нибудь?
— Угодно. Трубку.
— Прошу.
Он выложил на прилавок десятка полтора всевозможных трубок. Брониславу особенно понравилась
— Мундштук из настоящего янтаря, а дерево — маньчжурская аралия.
— Беру. Дайте мне вот этого табачку попробовать...
Он набил табаку в трубку. Закурил... Боже милостивый, сколько же лет? Четыре года и пять месяцев он курил в лучшем случае махорку, а чаще кору с травой, и мечтал о чем-нибудь таком!
— Ну как?
— Ничего... Не найдутся ли у вас заодно кисет и спички? Хотя надежней было бы кресало и трут.
— Верно! У меня есть. Держу для охотников, которые в тайгу ходят, и для монголов.
Он выложил кремень, кресало с трутом и застыл в выжидательной позе, чуть подавшись вперед и наклонив голову. Брониславу казалось, что он слышит, как купец виляет хвостиком.
— Еще мне нужны конверты, почтовые марки, несколько химических и простых карандашей... Блокнот и толстая тетрадь. Ручки, перья, чернила. Вот, пожалуй, и все. Пригодился бы, конечно, чемодан, но у вас же нету.
— Верно, это не по моей части; у меня, правда, есть чемодан, в котором я товар вожу, но не смею предложить вам.
— А ну покажите!
Тот снова нырнул в кладовку и вернулся с огромным чемоданом. Действительно, не первой свежести, видавшим виды, но крепким и вместительным. В таком чемодане только контрабанду возить.
— Я его возьму. А вы себе купите новый. Пяти рублей хватит?
— Да что вы, упаси бог... Чемодан я вам дарю! — Купец жестом словно бы отталкивал деньги.
— Ну ладно, ладно. Сосчитайте, сколько с меня? Купец сел, вздохнул глубоко и с сияющим лицом
начал составлять счет, будто совершая священнодействие.
Бронислав тем временем принялся укладывать покупки в чемодан.
— Двадцать восемь рублей семьдесят пять копеек.
— Значит, всего тридцать три рубля семьдесят пять копеек... Прошу.
Бронислав протянул пятидесятирублевую купюру. У купца вытянулось лицо.
— К сожалению, у меня нет сдачи... Придется сбегать к соседу, может, он больше наторговал... Минуточку обождите.
— А какой магазин у вашего соседа?
— Все для дома и еще всякая всячина.
— Вот и прекрасно. Я пойду с вами и кое-что куплю.
— Пожалуйста, бога ради...
Купец повел его по улице, шагая чуть впереди — шутка сказать, ведь он вел клиента, и какого! Прямо с порога он
— Василий Нилыч, принимай покупателя!
Из-за прилавка им навстречу поднялся высокий человек в черном сюртуке, опрятно одетый, с лошадиной челюстью и зачесанной справа налево жидкой прядью некогда рыжих, а теперь побелевших волос.
— Добро пожаловать,— кланялся купец, приглашая гостя войти внутрь.
Бронислав осмотрелся. Магазинчик, хотя и небольшой, был завален товаром: на полках стояли эмалированные, медные и чугунные сковороды и кастрюли, тарелки, стаканы, чашки, всевозможные ножи и прочие приборы, включая бритвы.
— Да вы, я гляжу, могли бы обеспечить всем необходимым целую экспедицию... А мне нужно вот что: небольшой чугунок, сковорода, чайники — большой и заварочный.
Купец подавал, Бронислав выбирал. Он взял еще две эмалированные тарелки, глубокую и мелкую.
— Один комплект? — удивился купец.
В самом деле, подумал Бронислав, почему один? Вдруг кто-нибудь в гости наведается... И решил:
— Два комплекта тарелок и приборов. Кроме того ножи — большой и перочинный.
Перочинный нож он выбрал с двумя лезвиями, шилом, отверткой, напильком и штопором. А большой нож ему понравился семидюймовый, обоюдоострый, в кожаном футляре — в самый раз для тайги.
Обводя глазами полки в поисках какой-нибудь посуды для питья, не стакана, не чашки, а чего-нибудь небьющегося, он заметил две необычные кружки, выделявшиеся среди кастрюль как два экзотических цветка, как яркие бабочки.
Он взял их в руки. Тяжелые. Будто из камня. Основной цвет зеленый, но с переходом наверху в оранжевый и бурый. На поднявшейся волне — белая полоса и какая-то фигура. Бронислав подошел к окну, потому что в магазине было темновато. Теперь ему было видно: из белой волны возникает мужская фигура, протягивает руки, молит о спасении...
— Яшма,— с нажимом сказал купец.— Кустарь тут один, из каторжных, ходит по горам, камни собирает, обрабатывает. На любителя вещица.
— А не разобьется?
— Не сомневайтесь. Можете бросить на пол.
— Тогда я беру.
— Увы, одна кружка не продается. Они парные. Взгляните.
Он протянул вторую, точно такую же кружку. Та же самая тревожная зелень, белая волна бьется о берег, но на берегу стоит женщина и протягивает руки к тонущему мужчине с первой кружки.
— Жаль, резчик банальной сценкой испортил прекрасный камень. Но кружки хороши, не жгут руки не бьются. Я возьму обе.
— Что поделаешь,—оправдывался купец, — он это делает для женихов и невест, для молодоженов. Люди покупают.