Сопротивляйся мне
Шрифт:
— Это точно. И продать потом можно.
Мы начинаем развивать эту тему. Потом переключаемся на другую, третью. Домой я приезжаю около семи в хорошем настроении. Через полчаса появляется и Владимир. Я быстро спускаюсь со второго этажа его встречать и замираю, потому что в руках он держит букет розовых пионов.
Первое, что я чувствую, — это восторг! Цветы безумно красивые. Кроме того, он где-то услышал и запомнил, что пионы — мои любимые. Купил и привез!
А потом меня будто ледяной водой окатывает. Я вспоминаю слова Иры и
Владимир непривычно весело улыбается, здоровается со всеми. Подходит ко мне, наклоняется и целует в щеку. Вручает букет и явно ждет реакции.
— Сегодня… какой-то праздник? — спрашиваю я растерянно.
— Просто так, захотелось тебя порадовать.
— Спасибо, они очень красивые, — стараюсь, чтобы голос не звучал поникшим.
— Не за что. Я в душ, устал капец как.
— Вов, спустись потом, — говорит ему Сергей Владимирович.
— Конечно, — Владимир кивает и бегом поднимается по лестнице, через ступеньку перепрыгивает. Я же подношу букет к лицу, вдыхаю аромат цветов и чувствую себя… полной безнадежной дурой.
Которая навыдумывала себе непонятно что.
Остаток вечера походит на медленную пытку. Я ставлю цветы в вазу и жду мужа в спальне. Мне кажется, он моется дольше обычного. Потом улыбается чаще, чем до этого. Они даже с отцом смеются, зацепившись глазами за сериал, который фоном идет по телевизору.
В одиннадцать мы расходимся по комнатам. А в половине второго я признаюсь самой себе, что уснуть не получается.
Следом начинаю злиться. Когда я встречалась с Тарасом, у меня не было ни одной бессонной ночи! Мой бывший, конечно, не без недостатков, но здоровый сон мне был обеспечен. Как хорошо мне было, спокойно. Никакой ревности. Я могла сосредоточиться на учебе.
Резко сажусь в постели. Да что я несу?! Какой, мать его, Тарас?
У меня в груди давит. Я не понимаю, почему так сильно. Не могу спать, не могу ни о чем другом думать. Жалею, что пошла с девочками в кафе. Зачем я наслушалась этих печальных историй? Если какой-то мужчина пытался обелять свою совесть дешевыми подарками, то при чем здесь моя семья и мой муж?
Да при всем! У нас ведь фиктивные отношения!
Я поднимаюсь с кровати, надеваю очки и на цыпочках иду в соседнюю спальню. Дверь удается открыть бесшумно, я подсвечиваю себе фонариком.
Владимир лежит на спине в постели, крепко спит. Я замираю, стою и смотрю на него. Чувствую себя такой беззащитной и беспомощной! Он ведь прав. У меня есть друзья, но по-настоящему близкого человека, семьи, — по сути, и нет. Папа взял и выдал меня замуж, без спроса. Дымарские — вот кто мои родные отныне и навсегда. Что будет, если я с ними рассорюсь?
Владимир спит. Он понятия не имеет, что я тут устраиваю диверсию.
У нас с ним фиктивные отношения. Он говорил мне об этом.
Я согласилась.
Он говорил. Говорил мне об этом!
Я почему-то решила, что в пятницу между нами всё изменилось. Но
Знаки внимания, поцелуи… возможно, он был взбудоражен игрой, возбужден, вот и кинулся. Должно быть, моей заслуги в этом не было. На моем месте могла быть любая болельщица.
Боже! Что, если у него есть постоянная любовница?! Которой он чуть было не изменил в воскресенье со мной! Вовремя одумался. Мы ведь были близко. Когда он зажал меня в коридоре на втором этаже, мне на мгновение показалось, что сейчас всё случится.
Но он остановился. А потом ушел к себе спать. До этого требовал не провоцировать.
Догадка оказывается такой внезапной и болючей, что я едва сдерживаю жалобные рыдания, рвущиеся из груди. А потом мне кажется, что у меня отключается мозг.
Напрочь.
Или же я теряю сознание.
Иначе никак не могу объяснить то, что делаю. Осторожно подкрадываюсь к его кровати. На тумбочке справа лежит телефон. Он всегда там лежит. Я нечасто бываю в этой комнате, но запомнила.
Я беру сотовый, подношу экран к большому пальцу мужа, снимаю блокировку.
Получается со второго раза.
И замираю. Владимир спит. Смотрю на его лицо в тусклом свете экрана. Он кажется мне… вдруг таким красивым мужчиной. Мужественные черты лица, темные брови, прямой ровный нос. Его губы… горячие. Всегда. Я чувствую, что внутри меня все дребезжит от жгучей ревности. Пульс стучит в висках так, что подташнивает. Мои руки дрожат.
Я в ужасе от себя самой. От того, как остро чувствую безнадежность. И одиночество. Прямо сейчас.
Открываю на его телефоне первое попавшееся приложение — это ватсап. Начинаю листать диалоги. Часто моргаю, слезы застилают глаза. Что я пытаюсь найти? С какой целью? Что я буду делать с этой информацией?
Не знаю. Я ничего не знаю.
Сегодня утром он написал какой-то блондинке одно-единственное сообщение: «Буду в шесть», она ответила: «Ок».
Мне хочется ткнуть по экрану и увеличить ее фотографию, но краем глаза я улавливаю движение. Владимир, кажется, что-то почувствовал, он поворачивается. Я быстро блокирую телефон и кладу его на тумбочку.
— Что случилось? — спрашивает он сонно. — Анжелика?
— Мне приснился страшный сон, — говорю я.
Он молчит, хмурится. Берет сотовый, смотрит на часы. Два ночи.
А меня начинает колотить. Я заживо сгораю от ревности и понятия не имею, что мне делать. Воздуха оказывается недостаточно, я в прямом смысле этого слова начинаю задыхаться. Вдруг он ее любит, и я мешаю им быть вместе? Что, если он хочет со мной развестись? Что, если я его раздражаю? Неужели он со мной из… жалости?