Сопроводитель душ. Начало

Скранжевский Сергей

Я в другом мире! — осознавая всю суть происходящего, крикнул я в сердцах. Конечно, жалко было родных, которые, я уверен, остались в прежнем мире и уже хоронят мое тело, избитое каким-то отбросом общества.

Мотнув головой, я отогнал дурные мысли и повернулся к своему жилищу.

Заметив, что отец зашел в дом, я решил разведать обстановку и побрел к деревне, в надежде на незаметное возвращение обратно. Дома выглядели старыми, не слишком устойчивыми, но придавали антуража. Всегда хотел посмотреть на подобное своими глазами, а не лицезреть рисунки в школьных учебниках или заснятые

пиндосами фильмы, где скудно представлена картина тех времен.

Изображая скрытного ниндзя, я направился к деревне, ведомыми лишь молодому шиноби тропами. Внезапно мое тело отдалилось от земли на приличное расстояние, да так, что ладошки запотели от высоты. Кто-то поднял меня на руки, а потом уместил на свои могучие плечи. Складывалось ощущение, что я забрался на самую высокую точку мира. От страха вцепился маленькими ручонками в бороду старика.

— НАПАДЕНИЕ! — пропищал я. — Урки, нападают!

— Да не дрейфь, батька с тобой. — шаркнул Вар. — Хотел посмотреть нашу захудалую деревеньку?

— Угу, — ответил я, все еще пытаясь привыкнуть к высоте.

— Пойдем посмотрим, только больше не убегай и маме ни слова, хорошо?

Я вновь угукнул и мы отправились вглубь. По пути Вар спросил меня про урков, а я ответил, что это монстры, которые живут под кроватью, и, если посмотреть на них, то может прилететь — «Че моргала вылупил!». Отец усмехнулся, оцениваю мою фантазию.

Деревня не представляла из себя ничего особенного, но это для ее жителей. Я же удивлялся всему, что видел. Тут и кузнецы, и различные лавки с каким-то барахлом, даже харчевня имелась и около двадцати-тридцати деревянных домов. Зрелище настолько необычное, что затягивало с первого взгляда.

Отец ступал по земле, словно великан, проминая почву огромными ступнями, а я восседал на его плечах, всматриваясь в причуды деревушки. Прохожие здоровались с отцом, в основном такие же рослые мужланы. Изредка нас приветствовали и дамы. Сначала подумал, мол, они решили позаигрывать с моим батей, но затем оказалось, что женщины и девушки подходили познакомиться со мной. Я выглядел чересчур симпатичным ребенком, да и вообще вид громилы, несущего на плечах маленького мальчика, вызывал умиление у здешних обитательниц.

Дамы меня как-то не привлекали, а вот перспектива разведать новые земли будоражила до дрожи в ногах.

По увиденному выяснил, что Вар был самым матерым мужланом в селе. Не то чтобы остальные походили на захудалых вояк, но до горы мышц, которую я называю отцом, им было еще далеко.

Бродили мы недолго. Хуторок оказался не слишком большим, как я предполагал, но людей было достаточно. В основном тут жили семьями: старики и старухи с детьми и внуками, да и просто молодые пары со своими отпрысками, вот и все. Было два странных мужика, живущих в доме на краю деревни. Рожи косые с кривыми зубами и туповатыми взглядами.

— Это братья Элмерс, Билу и Буго, те еще придурки. — огрызнулся отец, глядя на трудящихся в огороде мужиков. Один из них противно улыбнулся и помахал мне рукой, а я решил ответить таким же приветствием.

— Ты чего, к ним в банду захотел? — усмехнулся отец, слегка подбросив меня.

Я чертыхнулся,

но маленькие ручонки накрепко увязли в густой бороде. — Нет, просто не хочу быть злым.

— Правильные мысли, Зен, делай как можно больше добра, и оно вернется к тебе в двойном размере. — начал свои напутствия отец. Да, меня назвали «Зен», но если мой отец «Вар», то вопрос, почему мне дали такое короткое имя, отпадает.

— Даже братьям Элмерс? — спросил я.

— Хахах, нет, нет, нет. Про этих остолопов и пьяниц забудь. Как-то раз во время охоты они подстрелили рогатого добряка и настолько обрадовались свежей дичи, что решили напиться. — проговорил суровый мужик.

— А что в этом такого? — задумался я. — Ты ведь тоже бывает выпиваешь того, что детям нельзя.

Строить наивного дурочка у меня получается лучше, чем невиновного мальчишку перед матерью.

Отец на секунду остановился, запустив свои толстые пальцы в бороду, почесывая подбородок.

— Общайся с матерью поменьше, — выдал он и продолжил рассказ. — Я, конечно, выпиваю, но всегда делаю это дома и в разумных пределах. А вот эти доходяги, — сплюнул он в их сторону. — мало того, что наклюкались, так еще оставили тушу животного в речке, где ее и подстрелили. Тогда в деревне из-за гниющего в воде зверя несколько детей слегло от болезни. Хорошо, что у Мэри был запас лекарств. Этих недоохотников отчитали, отобрали оружие и заставили пахать на земле.

— Мама говорит, что все имеют право на ошибку. — ответил я.

— Да, сынок, — погладив мою свисающую ножку, произнес отец, — но не все ошибки имеют право на совершение.

Я ничего не ответил. Философ исполинский блин!

Обойдя деревню по кругу, отец решил заглянуть в кузню, как он сказал, к своему другу Гошту.

Гоштом оказался здоровенный, крепкий мужчина средних лет в кожаном свисающем фартуке коричневого цвета, таких же рукавицах, белом льняном белье и с повязкой на лбу. Когда мы зашли в кузню, его молот с грохотом обрушивался на наковальню, от которой разлетались искры изготавливаемого изделия. Мышцы мужика ходили ходуном, сжимая огромный молоток в медвежьих лапах. Борода старца была темно-серой, пропитавшейся пылью и мелкими песчинками металла от многолетней работы в кузне. В мастерской царил полумрак, видимо, для того, чтобы определять цвет раскаленного железа, термометров ведь нет. Темнота позволяла кузнецу лучше различать оттенки, которыми на наковальне пестрил металл.

По размеру это первый человек, который не уступает отцу, возможно, кузнец даже больше. Хотя для меня сейчас все выглядит неимоверных размеров.

— А ты все трудишься, Гошт. — утвердительно произнес отец, окинув знакомого улыбчивым взглядом.

Кузнец не слышал, он был полностью занят своей работой, орудуя ударным инструментом.

Я бегло осмотрел помещение. На стенах и каменных столах лежали различные инструменты: клещи, молоты и их миниатюрные копии, тряпки, какие-то железяки и готовые мечи. За спиной деревенского Гефеста возвышался пузатый горн или кузнечная печь, пышущая пламенем, а у ног стояла большая тара с водой, в которую тот окунал железный обрубок, уже больше походивший на кинжал.