Сопряжение. Чернильный маг 2
Шрифт:
Рыча от ярости и чувствуя в себе необычайную мощь, парень прямо так, из положения лёжа, кинулся на того, кого ещё утром называл отцом. Но Артур был готов. Несколько раз хлопнула его золотая «беретта», грудь и живот парня обожгло болью, но он не чувствовал её.
Короткое расстояние и заемная у ярости сила помогла сбить Артура на землю. Но и только. Отец был сильнее и, несмотря на годы рутинной работы главы клана, не забыл про рукопашку больше, чем мальчик хотя бы знал. Ярость и молодость схлестнулись с силой и опытом.
Артур скинул Семёна с себя, тут же выводя борьбу в партер и беря парня на удушающий. На инстинктах мальчик вцепился
Артур зарычал, несколько раз приложив парня рукояткой пистолета, но ничего не добился. Пытаясь вырвать руку, он спихнул парня с себя и вновь поднял пистолет, чтобы наконец закончить начатое. И в этот момент по ушам ударил автоматный стрекот.
Артура развернуло от очереди и он увидел стрелявшего. Это был Федор. С мертвенно бледным лицом и торчащими наружу потрохами тот каким-то образом смог дотянуться до автомата одного из мертвых бойцов и почти вплотную, от души, выпустил всю обойму в грудь нанимателя. Затем неспешно потянулся за второй, перезарядил оружие и выпустил также и ее.
В конце стрельбы, автомат в руках безопасника пошел вниз, зарывая в землю половину обоймы. Вот только Артуру было уже всё равно. Его магический щит всё-таки не справился с перегрузкой и «сдох». Тяжелые пули сорвали его тело, но даже так он протянул дольше Фёдора, чья жизнь закончилась раньше, чем патроны в магазине.
Когда Семён, наконец, поднял глаза, он увидел остекленевшие глаза дяди Фёдора, который, как ветеран трех войн умер, но так и не выпустил из рук автомат. Мальчик перевёл взгляд на отца. Артур изорванной куклой лежал метрах в трех от него, но всё ещё дышал.
Без раздумий парень бросился на него, желая исправить это досадное недоразумение. Под руку подвернулся камень и, схватив его обеими руками, мальчишка оседлал тело отца, раз за разом занося булыжник и опуская его вниз.
Когда парня отпустило, а от головы Артура осталось только кровавая мезга, мальчишка переполз к телу уже мёртвого безопасника, обнял его, закрыл глаза и заплакал.
Семён даже не сразу понял, что под покровом век он видит надпись:
Внимание! Производится оценка и анализ психотипа, поступков и моральных векторов.
Оценка закончена.
Семен «Фобос» Шарапов
Возраст: 15 лет Уровень: 1
Вам присвоен класс: «Вивисектор»
Аспект: Тауматургия
Глава 9
— Закончим на сегодня, — произнес я, переворачивая карандаш и стирая верхнее веко наброска. — Остальное доделаю дома.
Слишком увлекся в проработке деталей и не сразу заметил, как портрет Карины начал моргать. Естественно девушке будет интересно посмотреть хотя бы на набросок и мне нельзя сделать так, чтобы она увидела подобное. Поэтому детально прорисованные глаза пришлось затереть до состояния, когда различимы лишь основные линии.
— Эй! — соскакивая с камня в горячую воду, возмутилась Лилит. — Мне нужен портрет!
— Нужен? Забирай! — легко согласился я, поворачивая к ней набросок.
— Но он же не закончен…
— Поэтому я и говорю, что закончу его дома.
— Намекаешь на то, чтобы я пришла к тебе позировать? — явно флиртуя, произнесла Карина.
Я
— Намекаю на то, что тебе нужно подождать пару дней, пока я закончу. Или забирай его так.
Ну серьёзно, не стану же я ей говорить про то, что рисунок нужно сначала кастрировать, сделать копию через бездушный принтер, чтобы уже готовый рисунок не превратился в артефакт! Я уже так делал. Так что не о чем было волноваться.
— Хорошо, подожду. Но не слишком долго, Магнус.
Отвечать я не стал. Просто собрал принадлежности обратно в чемоданчик и покинул её номер. Кстати, чемодан мне был не особо нужен, так как в торбе контрабандиста у меня было всё что нужно, чтобы закончить рисунок, но Карине-то об этом знать совсем не обязательно. Да и потом, когда портрет будет закончен я, вручив Карине ксерокопию, совсем не против оставить его у себя в качестве бонуса.
Зайдя в гостевой холл, обнаружил одинокого менеджера. Узнал от него номер своей комнаты, взял ключ-карту и почти бегом отправился в номер. Почему? Все просто: вит, которым меня угостила Лилит, задумав какую-то свою проверку, всё ещё действовал. И дело даже не в эйфории и воодушевленности, что дарили мне уверенность в безграничности собственных сил. Я буквально чувствовал, как внутри меня течёт запертая татуировкой энергия, и она требовала выхода в творчестве.
Наконец я нашёл свою комнату, приложил ключ-карту и, зайдя внутрь, запер дверь. Для надёжности ещё и подпер ручку стулом. Мало ли… Вот возьмёт какая-нибудь уборщица с собственным ключом и решит войти без стука, а тут я занимаюсь своим чернильным колдунством.
Сбросил с плеч пиджак. Достав школьную сумку, внутри которой покоилась торба контрабандиста, прикоснулся к голубой ткани и, улыбаясь от счастья, произнес «Апельсиновый сад».
Пригодился и экспроприированный чемоданчик-мольберт. Разложив его, закрепил рисунок дракона и аккуратно, словно сокровище, начал раскладывать принадлежности. Зачем это было нужно? Почему я не начал рисовать сразу? Не знаю. Но захмелевшее от магического напитка сознание говорило что так будет правильно.
Ещё раз оглядел рисунок дракона. Тогда, в поезде, он мне казался очень неплохой работой, но сейчас в крови играл магический допинг и я чувствовал отвращение к собственной работе.
Среди разбросанных на полу вещей из чемоданчика нашёл початую бутылку малинового вита и, свернув пробку, осушил её до конца. Ещё раз взглянул на рисунок. Ну и убожество! Отошёл на пару метров, точно фотограф, выставил пальцы рамкой на дракона с нового ракурса. В голове сразу возник десяток идей о том, как можно улучшить, исправить или дополнить рисунок.
Татуировка на груди вспыхнула жжением и рывком, расстёгивая верхнюю половину пуговиц, я раскрыл Око. Так-то лучше. Вот теперь можно! Во-первых, нужно исправить перспективу. Из расположенной ближе к центру точки схождения рисунок выглядел плоским убожеством. Воспаленный фантазией мозг твердил, что я просто не могу позволить себе рисовать подобный шлак и, схватив широкое плакатное перо, я начал убирать с рисунка уже высохшие чернила.
В другое время я бы даже не пытался провернуть подобное с уже высохшими чернилами. Да у меня ничего бы и не получилось. Вот только теперь я чувствовал, я ощущал, я знал, что способен практически на всё что угодно и реальность поддалась, прогнулась под весом моей уверенности, а высохшие чернила превратились в жидкость, которая тонкой струйкой сходила с бумаги и впитывалась в широкое перо.