Сорок дней в Африке
Шрифт:
Белый охотник
У доктора Надя лицо старинных европейских охотников. Такие лица увидишь только на потемневших полотнах. Бакенбарды, усы и подусники образуют что-то совершенно недоступное воображению нынешних парикмахеров. Такое лицо — реклама. А дело требует, чтобы даже и мелочи помогали этому делу.
Дом у доктора Надя тоже особенный. Легкая постройка с широким входом. Прежде чем человек попадет в жилую часть, он видит слоновий бивень, висящий над входом, видит две пчелиные дуплянки, череп с рогами, принадлежавший когда-то буйволу. Над камином застыла голова антилопы куду с рогами, похожими на метровые штопоры. Завершают убранство масайский щит и копья местных охотников.
Рядом — каменный дом. Тут тоже много всяких рогов,
Доктор Надь долго работал в европейских охотничьих ведомствах. После лесной академии его потянуло в Африку. Он добывал трофеи для европейских музеев, сделался потом профессиональным «белым охотником» — возглавлял сафари с богатыми клиентами из Америки и Европы. Теперь доктор взялся за новое дело. Дело для Африки необычное, и потому мы заехали к Надю.
К костру на площадке между домами собрались десятка полтора мужчин и женщин.
— Советские журналисты! — представил доктор нас с Мишей. — А это мои клиенты и гости.
Моей соседкой оказалась светловолосая женщина.
— Боже мой, — сказала она по-русски, — вы из Москвы?! Меня зовут Елена Васильевна Баскина. А это мой муж. Мы из Америки… Вот встреча! Я из русской семьи. В штате Калифорния преподаю русский язык. Три раза была в Москве, Боже мой!..
Тут, у костра в Африке, русская речь была подарком и для нас, и для русской американки…
Клиентами доктора Надя в этот день были двое богатых австрийцев, румяных, как помидорчики, немецкий барон с усиками и старичок плотник из Мюнхена по фамилии Вильч.
Барону и фабрикантам из Австрии деньги распирали карманы, и они решили немного потратиться в Африке. В охоте они мало что смыслили и в разговоре то и дело попадали впросак. Деликатный Надь поспешил им на выручку:
— Джентльмены, будем чествовать Вильча.
Старичок Вильч был хорошим охотником. Много лет он копил деньги, чтобы увидеть Африку. В усадьбе Надя он месяц чинил деревянную утварь и в награду получил право убить одного буйвола. «Буйвол!.. Убью, и умирать можно». Сегодня утром Вильч с засидки на дереве застрелил буйвола, но умирать старику уже не хотелось. Он сидел пьяный от счастья. Помятую шляпу украшало перышко, смоченное в крови. Трофей по традиции лежал у костра, и все могли его видеть. Черная окровавленная голова с большими рогами глядела на людей печальным остекленевшим глазом. В темноте за домом включили магнитофонную запись марша в честь охотника, который не промахнулся. У костра в кружки разлили вино… Завтра барон и австрийцы тоже пойдут на охоту и тоже принесут и положат у костра бычьи головы, а может быть, даже бивни слона. Опять в темноте будет трубить рожок и грянет марш. «У доктора Надя все замечательно, — расскажут в Австрии фабриканты, — охота, костер, кухня…» И соблазнятся приехать сюда новые люди с деньгами…
Доктор Надь убедил правительство Танзании отдать ему в концессию четырнадцать тысяч гектаров буша, лежащего у горы Меру. Плата за землю умеренная, и Надь является временным хозяином всего, что есть на этой земле. Надь широко мыслящий человек и хорошо понимает: «дикая» охота, какая велась в Африке белыми сотню лет, не имеет перспективы. Но он считает, что вовсе охота исчезнуть не может и не должна. Выход один: строить охотничьи хозяйства. Это значит беречь зверя и территорию, строить для животных водопои и солонцы, строго соблюдать порядок охоты, не стрелять больше, чем можно, выбраковывать слабых животных.
— Пока, джентльмены, доходы не покрывают расходов. Но я полон энтузиазма…
Доктор Надь, конечно, лукавит. Концы с концами у него хорошо сходятся. Но эксперимент его требует много труда, терпения, разума и, безусловно, полезен для Африки. В конце концов, власти Танзании в любой момент могут концессию ликвидировать, если увидят, что Надь печется только о своих интересах.
«…Надь фантазер, — сказал нам другой белый охотник в Аруше. — Африка — это не Венгрия… Вкладывать средства и ждать чего-то… Есть способ иначе добывать деньги».
Разговор с традиционным
Белый охотник — это профессия в Африке, не очень многочисленная, но пока еще вполне процветающая и во всем мире известная благодаря множеству хороших и плохих книжек об Африке.
С профессией белых охотников я познакомился в 1961 году. С тогдашним корреспондентом «Огонька» Генрихом Боровиком мы готовили снимки к путеводителю по Республике Сомали. Правительство снарядило для нас охотничье сафари. Два вездехода загрузили водой, продуктами, фонарями, палатками, фотографической техникой и разных калибров оружием. Ехали с нами повар, шофер, следопыт-сомалиец и белый охотник. Охотника звали Джульяно Белла Делиско. Это был темпераментный итальянец (в прошлом судья), страстно любивший охоту. С нами он ехал после больницы. На левой ноге краснели рубцы. «Мой тринадцатый лев», — отшутился Джульяно. Позже из римских газет мы узнали подробности. Джульяно вез на охоту итальянца с ружьем и оператора Римского телевидения. Повторился нередкий в африканской охоте случай. Гость промахнулся. Разъяренная львица торпедой кинулась на людей. Джульяно, как полагалось охотнику-проводнику, прикрыл гостя, но выстрел опять не был удачным. Львица сбила охотника с ног. И все, что было потом, можно назвать кошмаром. Умиравшая львица сделала все, что могла. Джульяно выполз из-под нее тоже еле живой. Одежда и кожа висели грязными клочьями. Из страшных ран на ногах лилась кровь. Стрелявший первым охотник в страхе сидел где-то в кустах. Не растерялся имевший в руках кинокамеру журналист. Сцена двухминутной драматической схватки оказалась на пленке.
Сомалийское сафари, после всего что мы видели с Мишей теперь в заповедниках Кении и Танзании, удачным не назовешь. Всего однажды, и то какие-то пять-шесть секунд, мы видели пробежавших красных от пыли слонов. Буйволов, газелей, страусов и жирафов мы видели вполне достаточно для охотника, но маловато, чтобы сделать хорошие снимки. Но то была охота по всем правилам Африки. Тряская езда в пыльных колючих кустарниках. Ходьба по следу, когда во рту от жары и волнения сухо и когда в двух шагах от тебя охотник держит винтовку со снятым предохранителем. Починка автомобиля в кустарнике, поиск воды, разбивка лагеря, когда все валятся от усталости… За двадцать дней я хорошо пригляделся к работе охотника. Эта профессия не для всех.
Охотник должен водить машину и уметь ее починить. Он должен быть следопытом и знать повадки зверей, пути их миграции, места кормежек. Он должен быть хорошим стрелком, но достаточно сдержанным человеком — первый выстрел должен сделать клиент. Охотник должен быть человеком общительным и ненавязчивым, обладать чувством юмора и уметь развлекать богатого гостя. Разбить лагерь, приготовить еду, зашить рану и сделать уколы пенициллина, знать, что надо делать после укуса змей, уметь объясниться на языке местных жителей… Если в охотнике удачно соединяются все эти качества, он становится знаменитым. Охотничья фирма ему хорошо платит. Клиент после удачной охоты дарит ему дорогое ружье, дает хорошие чаевые. Все наперебой хотят ехать только с ним. А когда в Найроби или Аруше он проходит мимо туристов, кто-нибудь непременно его узнает, и тогда раздается восторженный шепот: «Вайт хантер…»
Есть и черный охотник. Это следопыт, без которого белый не делает шагу. Это глаза и уши охотника. Он всегда первым услышит, увидит, почувствует зверя. Он же носит запасное ружье. Опасность сближает людей. Оруженосец и белый охотник, часто большие друзья. Но дружба дружбой, а табачок врозь — черный охотник получает за труд раз в двадцать меньше белого…
У нас дважды издавалась прекрасная книжка Джона Хантера «Охотник». После дневников Ливингстона лучшей книжки об Африке я не читал. Мы с Мишей попытались найти следы самого знаменитого из прежних белых охотников. В Найроби нам сказали: «Умер. Тысячу раз рисковал жизнью, а умер в постели, тихо, как банковский служащий».