Сорок изыскателей. За березовыми книгами
Шрифт:
Девушка тотчас же сникла и потупила глаза.
— Я не виновата, но у нас в институте эти ящики не проходили, — растерянно оправдывалась она.
Юноши рассказали, что их послал директор школы-десятилетки. По всей Курбе идут удивительные слухи: в избушке лесника отсиживаются от дождя пятьдесят юных московских туристов. Они потушили большой лесной пожар, среди них есть тяжелораненые. Посланцы привели врача и принесли хлеба, сливочного масла и целую баранью ногу.
— Подозреваю, их там перепугали
Миша и Вася спали уже десятый час подряд, и спросить сейчас их о чем-либо было невозможно.
Гости очень весело с нами пообедали и отправились в обратный путь. С трудом уговорили мы взять за продукты деньги.
Но что же случилось с Мишей и Васей? Уж не заснули ли они летаргическим сном?
Вечером Николай Викторович подошел к русской печке да как начал шлепать спящих по чему попало — сразу они головы подняли. Семнадцать часов подряд проспали герои.
На наши расспросы Вася ничего не отвечал и только клевал своим горбатым носом, а Миша ронял слова нехотя, будто спросонок:
— Отдали в больнице записку, рассказали, как пожар тушили, как Ленечка ногу обжег, потом нам дали пакет. Ах, да! — вспомнил Миша. — Ведь мы заходили в сельпо и узнали, что Эльвира Пылаева живет в деревне, всего в трех километрах от Курбы, там и магазин ее.
Ленечкин ожог так всех нас перепугал, что мы пропустили мимо ушей эти знаменательные слова Миши.
Мальчики поужинали, но от чая отказались и снова залезли на печку.
Перед сном я присел перед Ленечкой со шприцем в руках. У него температура была нормальная. Сильно побледневший, он поглядел на меня и жалобно спросил:
— Доктор, вы на меня не очень сердитесь?
— Нет, не сержусь. — Я осторожно поправил «воронечник» и спросил мальчика: — Теперь тебе лучше?
— Конечно, лучше, — улыбнулся он. — Спасибо. А я все думаю о березовых книгах. Ведь это не я вам искать помешал, это дождик помешал? Правда, правда дождик?
— Ну конечно, дождь, — кивнул я, — видишь, то и дело он принимается идти.
Вторая ночь у лесника прошла благополучно. К утру дождь перестал, и солнце заиграло на ветках и на травке.
Миша и Вася наконец выспались и, наперебой хвастаясь друг перед другом, рассказали о своих подвигах: они переходили вброд через бурливую реку, видели лося, чуть не заблудились, а дождь во время их беспримерного марш-броска лил не переставая.
Остальные мальчики слушали их с затаенной завистью, девочки — с плохо скрываемым восторгом. Васе простили не только все его прежние грехи, но даже и некоторые будущие.
После завтрака Миша отвел меня в сторону.
— Э-э-э, доктор, скажите, это от моего лекарства Ленечка стал выздоравливать?
— Да, от твоего.
— А вы будете его в больницу
— Не нахожу нужным: он и так поправится через несколько дней, — ответил я. — Ну, а если следы березовых книг поведут нас дальше Курбы? Что мы тогда будем делать с Ленечкой? — Я испытующе посмотрел на Мишу.
— С собой на носилках потащим, и все, — нахохлился тот.
Лесник нам сказал:
— После такого дождя все равно целую неделю машины сюда не пройдут, а давайте-ка я довезу вашего Ленечку на лошадке.
И через час рыженький конек, запряженный в тележку, уже стоял у крыльца.
Глава двадцатая
У разбитого корыта
Во второй половине дня мы добрались до большого села с многочисленными магазинами, с новым Домом культуры. Это и была Курба. Школа помещалась в трех каменных двухэтажных домах.
Директор школы, невысокий, чисто выбритый, суховатый, пожилой, встретил нас очень вежливо, но словно испуганно.
— Да, да, устрою, но только на полу в классе.
— А больше нам ничего не надо, — обрадовался Николай Викторович.
— Вместо матрасов возьмите физкультурные маты. Готовить обед можете на школьной плите. Дрова — пожалуйста…
Все он нам предоставлял, ни в чем не отказывал, но за этим вежливым гостеприимством словно чувствовалась какая-то тревожная нотка.
— И еще у меня убедительная к вам просьба, — добавил директор, заметно волнуясь, — сегодня у нас в школе выпускной вечер механизаторов сельского хозяйства, знаете девушки и юноши — будущие трактористы и комбайнеры — явятся в нарядных платьях и костюмах…
— Не беспокойтесь, — перебил Николай Викторович, — наши до того истрепались, им будет совестно даже нос высунуть, и спать они залягут с заходом солнца. — Николай Викторович обернулся, подозвал Гришу. — Передай всем: сегодня в школе бал, вам на балу делать нечего, спать лечь рано!
— Есть, товарищ начальник! — бойко ответил Гриша. Лицо директора сразу просветлело.
— А, тогда все в порядке! — радостно воскликнул он. — Простите, я забыл задать вам один вопрос: какова цель вашего похода?
Я вкратце рассказал о березовых книгах, но о том, что в трех километрах отсюда живет возможная их обладательница, я предпочел умолчать: зачем раньше времени разглашать тайну, когда мы находимся буквально на пороге замечательного открытия.
Директор недоверчиво пожевал губами и сказал, что он не историк, а физик. Он здесь родился и всю жизнь изучал родной край, однако что-то не слышал о березовых книгах. Он нам рассказал о Курбе, основанной еще в двенадцатом столетии.
Я вспомнил стихотворение Алексея Толстого, которое в детстве любил декламировать наизусть: