Сорок лет спустя в СССР

Выдохнув прохладный осенний воздух из лёгких, я поставил на стойку штангу и с кряхтеньем сел на лавке. Эх, старость – не радость. Ещё в шестьдесят у меня рабочий вес был восемьдесят килограмм, а сейчас – едва сорок

делаю. С другой стороны – грех жаловаться, мало кто на восьмом десятке вообще штангу тягает и жив остаётся. А всё – генетика, правильное питание, целебные полесский воздух и отличная экология!

Отсюда, со спортплощадки над Днепром, открывался отличный вид – на Заднепровский район. Мечта любого дубровчанина во плоти: тот берег! Новый, сверкающий город. Детище века двадцать первого. Светлые высотки в тринадцать, шестнадцать и даже двадцать этажей, белокаменная набережная, три широких моста – железнодорожный, автомобильный и пешеходный. На острове меж двумя берегами – городской пляж, сейчас почти пустой, только пара собачников своих пёселей выгуливают.

Я привычно потрогал левую трапециевидную мышцу – ныла она безбожно. Только тренировками и спасался. Наклею перцовый пластырь, разомнусь, гантельки со штангой потягаю и снова на полдня – человек! С поправкой на годы, конечно. Десять километров не бегаю, только три. Двадцать раз не подтягиваюсь – только семь. Ну

и штанга…

Пацаны старшего школьного возраста крутили на турнике «солнышко», вытворяли какие-то ещё замысловатые кульбиты, а те, кто отдыхал – поглядывали в мою сторону. Этих я давно знал – спортсмены! И они меня знали. А что? Я – Дед! Достопримечательность. Почётный гражданин Дубровицы, член Союза писателей СССР, даже его глава какие-то кошмарные восемь месяцев. Ну и депутат Верховного Совета пяти созывов. Герман, чтоб меня, Викторович, мать его, Белозор.

Натянув брезентовую куртку, я сделал несколько умеренно размашистых движений для заминки и замер, прислушиваясь: приближался рёв мотора и разухабистые звуки какого-то лихого фолк-рока. Скрипочки там, гуделки, тяжёлые гитарные рифы и хриплый голос солиста. На стоянку рядом со спортплощадкой въезжал «Минск-Арсус» – тяжеленный советский чоппер, сверкающий хромом и глянцевой кожей. Байкер в шлеме с серпом и молотом на затылке припарковал мощную машину, заглушил мотор, выключил звук и как заправский кавалерист плавным движением спешился. Худощавый, широкоплечий парень, волосы длинные – из-под шлема видать. Что-то в его походке было неуловимо знакомое, родное…

Конец ознакомительного фрагмента.