Сорок монет
Шрифт:
— Я держу эту комнату специально на тот случай, если великий шах когда-нибудь, будучи в наших краях, осчастливит нас своим посещением.
— Шах не сомневается в вашей верности.
Эти слова Шатырбек сказал таким уверенным, лениво-небрежным тоном, что Ханали уже не осмелился вести гостя дальше: доверенный человек шаха мог отдыхать в комнате, отведенной самому шаху.
— Что же мы стоим! — воскликнул он. — Проходите, бек, садитесь. Да отзовется каждый ваш шаг добром в этом доме!
Шатырбек скинул сапоги, прошел на середину
— Из-под сапог Шатырбека, — самодовольно сказал гость, — для одних летит пыль, для других — золото.
— Спасибо, бек, — на всякий случай сказал Ханали, поклонившись.
За обильным угощением разговор шел попроще.
От выпитого вина бек подобрел, лениво жевал джейранину, поглядывая на разговорчивого хозяина, поддакивал. Сам говорил мало, думая, видимо, о своем.
И вдруг насторожился, услышав слова хана:
— …из столицы. Он передал, что приедете вы, и приказал помочь вам.
Шатырбек странно посмотрел на него, на секунду перестав жевать.
— Вам известно, зачем я здесь? — тихо спросил он.
Ханали вскинул, словно обороняясь, свои пухлые., ладони.
— Что вы, что вы! Мне только приказано оказать вам посильную помощь. Только это. Я не знаю…
— Я скажу, что делать, — прервал его гость.
Ханали потянулся к нему, весь превратившись в слух и внимание.
Но Шатырбек не спешил говорить, обдумывая, стоит ли посвящать хозяина в детали. Наконец решил, что стоит: ведь не пойдет же он против воли самого шаха, а гоклены и их поэт не водят дружбы с ханом, это он знал точно.
С жадным вниманием выслушав его, Ханали поскреб грязными ногтями редкую бороду, задумался. Потом сказал, осмелев от доверия гостя:
— Значит, решили ждать… Не советовал бы.
Шатырбек, державший в руке пиалу с вином, удивленно вскинул брови.
— Уверен — ждать бесполезно, — продолжал хан. — Уж если отец, эта старая лиса, не дал прямого согласия, то Махтумкули наверняка откажется.
— Ехать во дворец?!
— Э, бек, плохо вы знаете этих людей. Что для них мидость шаха? Им бы только скакать по степи да стрелять из лука в джейранов. Работать не любят, приказам не подчиняются. Слышали, как они обошлись с векилом и сборщиками подати? Так чего же от них ждать?
Шатырбек сделал большой глоток, отставил недопитую пиалу шерапа, сказал уверенно:
— Нет, каким бы гордым ни был этот Махтумкули, он не устоит перед соблазном побывать гостем у самого шаха. И потом…
Он внезапно замолчал, вспомнив о своем давнем правиле не посвящать посторонних в тайны. Хан подождал, не закончит ли гость мысль, понял, что не дождется, и сказал:
— Махтумкули устоит.
— Ладно, — вдруг согласился Шатырбек, — пусть так. И что же думает обо всем этом хан?
Ханали наполнил пиалы, пододвинул к гостю поднос с пловом.
— Надо радоваться, что поэта не оказалось в ауле, иначе вы давно бы уже ехали назад, проклиная
— Ты не знаешь Шатырбека, — грубо оборвал его гость. — Еще не было случая…
Но Ханали продолжал говорить, словно бы и не слыша его слов:
— …потому что Махтумкули не захочет ехать в столицу и, пока его окружают друзья — гоклены, вам не на что рассчитывать. А шах, я уверен, с радостью увидел бы его скорее мертвым, чем живым.
«О, как он его ненавидит!» — подумал бек и сказал:
— Я рад, что вы так ревностно хотите выполнить волю шаха. Только мне приказано доставить его живым.
— Все равно. Если он вернется в аул, вам его не взять. А по какой дороге он будет возвращаться, это известно. Встретить его в безлюдном ущелье и… — Ханали сделал жест, словно затягивал аркан на шее.
Кровь ударила в голову беку. И как это он, опытный в таких делах человек, доверился бумажке, пусть даже подписанной шахом? Неужели с годами он стал таким, что предпочитает лежание на ковре всему остальному? Нет, хан прав, надо действовать, надо идти навстречу судьбе, а не ждать, пока она вынесет свой приговор.
Шатырбек с неприязнью посмотрел на хозяина. Пусть он не думает, что бек придает большое значение его словам.
— Что же, я подумаю, — лениво потянулся гость. — Вы немного преувеличиваете, хан. Просто, видимо, насолил вам поэт, вот вы и… Спасибо за угощенье, мне пора.
— Куда же вы, бек? — всполошился Ханали.
Он вдруг подумал, что действительно вел себя неосторожно и бек, посланец шаха, невесть что подумает о нем. А ведь достаточно одного его слова…
— Отдыхайте, дорогой гость! Все здесь ваше.
Бек поднялся, отряхнул крошки с колен.
— В народе говорят: «Не задерживай врага, чтобы он не узнал твоей тайны; не задерживай друга, ибо он может опоздать туда, куда стремится». Прощайте, хан, рад был познакомиться.
Глядя из-под руки вслед удаляющимся клубам пыли, Ханали с тревогой думал о том, чем же окончится для него эта встреча…
Заскучавшие от безделья сарбазы спали под навесом, укрывшись кто чем.
Шатырбек отыскал взглядом того, со шрамом, облегченно вздохнул: сарбаз спал на спине, открыв рот, и муха ползла по губе, вздрагивая крыльями от дыхания.
Вдруг сарбаз сдавленно вскрикнул и сел, открыв мутные глаза… Муха лениво полетела над спящими.
Бек усмехнулся.
— Что-то приснилось? Говорят, что трус и во сне видит только страшное.
Сарбаз вскочил, вытянулся перед ним. Шрам на щеке потемнел.
— Я только что видел вас, — хрипло сказал сарбаз, тупо взглянув на бека.
— И что? — усмешка еще не сошла с лица Шатырбека. — Неужели я такой страшный?
— Э, пустяки, сон… — Сарбаз потупился.
— Нет, уж продолжай, раз начал, — нахмурился бек. — Как я тебе приснился?