Сорок монет
Шрифт:
Давно уже Акнабат ушла спать, а он всё размышлял над своей судьбой. Ему казалось, что теперь дальнейшая его жизнь целиком зависит от двух людей — Мухаммеда Карлыева и Каландара Ханова. Конечно, рассчитывать на помощь Ханова не приходится — от такого не поддержки следует ждать, а скорее подвоха. Ведь и секретарь райкома тоже хорош. Ну, допустим, ты, Тойли Мерген, сгоряча и согласился пойти в ателье. Но ведь Карлыев-то ни при каких обстоятельствах не должен был тебя туда пускать! Может, он посчитал, что ты уже человек конченый, и просто решил таким образом от тебя отделаться? Но тогда зачем же он потратил на тебя столько времени, зачем
И над чем только приходится иной раз ломать голову! Эдак недолго и мнительным стать. Ещё бы! Если уж и такие, как Мухаммед Карлыев, начнут лукавить — прощай, истина, прощай, добро… Ну, что ты, Тойли Мерген! Одумайся! Как бы там ни было, а в мире хороших людей больше, чем плохих. Разве не это убеждение привело тебя в трудную минуту к секретарю райкома? Никогда не отказывайся от веры в человека. Стой на этом до конца, даже если тебе будет грозить смерть, даже если тебя будут живьём закапывать в землю! Что бы с тобой ни приключилось, знай — в конце концов всё равно победит справедливость. И друзьям доверяй. Только пустые люди чуть что готовы отказаться от своих убеждений и сменить друзей.
Ну да ладно, пора ложиться — утро вечера мудренее. Может, завтра другим ветром пахнет…
Добрые надежды всегда придают человеку силы. Тойли Мерген лёг спать с чувством душевного просветления. Но сердце почему-то никак не хотело успокаиваться, и он долго ещё не мог уснуть.
Будучи председателем, Тойли Мерген старался зря людей не тормошить. Если работа на участке налажена, значит, там и без него обойдутся. В таких случаях он ограничивался тем, что время от времени вызывал в правление старшего по этому участку я осведомлялся:
— Как идут дела? Какие испытываете трудности? Какая нужна помощь?
Когда при этом обнаруживались серьёзные затруднения, он советовал, как поступить. Когда же сталкивался с мелкими неурядицами, решительно устранялся.
— Неужели я должен по пустякам во всё вмешиваться? — по-отечески наставлял он подчинённых. — На то у вас своя голова есть. Пора жить своим умом.
Конечно, на людей с чувством личной ответственности, хорошо понимающих свой долг, ставка председателя на самостоятельность действовала лишь благотворно. Но как в отаре редко обходится без какой-нибудь хромой овцы, так и в большом трудовом коллективе, каким был колхоз «Хлопкороб», не обошлось без людей, готовых извлечь личную выгоду из предоставленной им свободы действия. И если Тойли Мергену суждено было споткнуться, то не последнюю роль здесь сыграло именно это обстоятельство.
Шасолтан Назарова за тот год, что ей довелось работать рядом с Тойли Мергеном, хорошо постигла и сильные, и слабые стороны его руководства. В качестве парторга она иногда вежливо высказывала своё несогласие с его тактикой. Большего она себе позволить не могла — огромный авторитет Тойли Мергена, его общественный вес, его опыт как бы подавляли волю молодого агронома, ограничивали её инициативу.
Теперь многое изменилось, хотя сама Шасолтан даже в сокровенных мечтах менее всего связывала свой подход к людям с возможностью когда-нибудь стать председателем.
— Смотрите, как повезло этой бабёнке! — хихикали у
Но на самом деле Шасолтан была вовсе не из тех, кто мечтает а власти или о карьере. Даже отец Шасолтан, зная её мягкий характер, приуныл, когда её выбрали председателем. Старик всегда, как говорится, вил верёвку своей жизни на особый манер, и на всё у него был собственный взгляд. Кто-кто, а он-то мог поручиться, что его маленькая, с кулачок, дочка не выдержит тяжести этой работы. Уж если такому крепкому человеку, как Тойли Мерген, который, что называется, сто рек переплыл, председательство в конце концов оказалось не по силам, то что же говорить о Шасолтан? Правда, свои сомнения отец от неё утаил. И когда она, придя с собрания, упавшим голосом сказала: «Ой, не знаю, справлюсь ли?», он поспешил её утешить: «Справишься, дочка, ещё как справишься!» — хотя в душе считал, что, согласившись, она совершила опрометчивый шаг.
Словом, на радость или на горе, но раз уж Шасолтан взялась за это дело, она сама себе не оставила права на робость. И с первого же дня старалась держаться уверенно.
В отличие от прежнего председателя, Шасолтан с утра, не заходя в правление, отправлялась на поля и фермы. Если сегодня она побывала в одной бригаде, то назавтра ехала в другую. Как и Тойли Мергену, ей было чуждо приказное администрирование, но не видеть своими глазами, как идёт дело, она не могла. Конечно, злопыхатели, вроде того же Баймурада. Аймурадова, привыкшие взвешивать человеческие поступки применительно к собственному праву, пророчили ей всяческие прегрешения.
— Что же, — говорили они, — пока кувшин новый и вода холодная. Но вот увидите, не пройдёт и месяца, как она пойдёт по стопам бывшего председателя — засядет у себя в конторе, и уже не оттащишь её от стола и телефона.
Нельзя сказать, чтобы подобные пересуды не достигали ушей Шасолтан, Но она старалась не обращать внимания ни выпады болтунов и поступала так, как считала нужным для пользы дела.
Гайли Кособокий обычно поднимался раньше других. Но сегодня Шасолтан, кажется, опередила и его. Когда Гайли, загрузив свой новенький «Москвич» капустой и морковью, пропылил с утра пораньше в сторону города, Шасолтан уже подходила к правлению.
Тут её нагнала председательская машина.
— Выходит, опоздал я сегодня? — приоткрыв дверцу, виновато спросил водитель.
— Нет, Бегенч, — успокоила его девушка. — Это я поторопилась и не стала тебя ждать.
— Куда отправимся сейчас? В третью бригаду?
— Кажется, сегодня придётся нарушить обычай и посидеть в конторе… Вот что, Бегенч. Поезжай-ка ты к Аймурадову, а потом к Нуръягдыеву и привези обоих сюда. Скажи, что я их здесь жду.
С этими словами Шасолтан вошла в правление и, не доходя до своего кабинета, свернула в бухгалтерию.
— Как поживаешь, Аннагельды? — поздоровалась она, приоткрыв дверь, со счетоводом. — Что так рано?
— Да вот, главный поручил срочное дело… — Худощавый парень, сидевший за столом, захлопнул лежащую перед ним пухлую папку и вскочил, увидев председателя. — У Дурды-ага всегда всё срочно, — не без досады добавил он.
— Аннагельды, братишка, окажи мне любезность. Это ведь твой «Москвич» стоит у дверей? Так вот, привези, пожалуйста, Дурды Кепбана, он мне срочно нужен. Не сочти за труд. А как с Таганом, не знаешь? Выйдет он сегодня на работу?