Сорок пять(изд.1979)
Шрифт:
— Даже вашему высочеству я могу называть только те причины, которые связаны со службой.
— Вот видите, господа, — сказал герцог, обращаясь к немногим офицерам, еще сидевшим за столом, — я был совершенно прав, стараясь остаться неузнанным: в моей армии имеются тайны, в которые меня не посвящают.
— О монсеньер, — возразил лейтенант, — вы очень дурно истолковали мою сдержанность; тайна касается только самого графа дю Бушажа. Разве не могло случиться, что, служа общим интересам, он пожелал оказать услугу кому-нибудь из своих родственников
— Кто же здесь находится из родственников или близких друзей графа? Скажите мне, я хочу поскорее обнять его!
— Монсеньер, — сказал Орильи, вмешиваясь в разговор с той почтительной фамильярностью, которую он давно взял в привычку, — я наполовину раскрыл эту тайну. Родственник графа дю Бушажа на самом деле…
— На самом деле… Договаривай скорее, Орильи.
— На самом деле родственница, монсеньер.
— Вот оно что! — воскликнул герцог. — Милейший Анри! Это так понятно… Ну что ж, закроем глаза на интрижку с родственницей и не будем больше говорить об этом.
— Это самое лучшее, что ваше высочество может сделать, — сказал Орильи, — тем более, что дама сия переодета мужчиной.
— Так, так… Стало быть, находясь в войсках, Анри возит с собой родственницу!.. Где же она, Орильи?
— Наверху!
— Как! Здесь, в этом доме?
— Да, монсеньер… Но… тише. Вот господин дю Бушаж!
— Тише! — повторил за ним герцог и разразился хохотом.
XI. Герцог Анжуйский предается воспоминаниям
Возвращаясь, Анри услышал злобный хохот герцога, но он слишком мало общался с его светлостью, чтобы знать, какие угрозы таило в себе всякое проявление веселости со стороны герцога Анжуйского.
Став начальником отряда, герцог поручил Анри ведать сторожевыми постами. Такое решение казалось настолько естественным, что все остальные и в первую очередь сам Анри обманулись насчет истинных намерений герцога.
Однако дю Бушаж счел нужным дать лейтенанту кое-какие указания по службе, а также на время своего отсутствия поручить ему заботу об обоих своих спутниках.
Но не успел он сказать лейтенанту и двух слов, как в разговор вмешался герцог.
— Секреты? — спросил он со своей обычной коварной улыбкой.
Слишком поздно лейтенант сообразил, что он наделал своей нескромностью; раскаиваясь в этом и желая выручить графа, он поспешно сказал:
— Нет, монсеньер, граф только спросил меня, сколько у нас осталось пороху, сухого и годного к употреблению.
— А! Это дело другое, — заметил герцог, вынужденный сделать вид, что поверил объяснению, иначе он сам бы себя изобличил в соглядатайстве и этим унизил бы свое достоинство принца крови.
Воспользовавшись тем, что герцог отвернулся, лейтенант торопливо шепнул Анри:
— Его высочеству известно, что вас кто-то сопровождает.
Дю Бушаж вздрогнул, и это невольное движение не ускользнуло от герцога; притворившись, что желает удостовериться, все ли
— Берегите порох, прошу вас; берегите его так, как берег бы я сам.
— Где находится порох, заботу о котором вы поручи ли этому юнцу, граф?
— В том доме, ваше высочество, где я поместил штаб.
— Будьте спокойны, дю Бушаж, — продолжал герцог, — я хорошо понимаю всю важность такого предмета, особенно в нашем положении. Охранять его я буду сам, а не наш юный друг.
На этом разговор кончился. Они молча доехали до слияния обеих рек; несколько раз повторив дю Бушажу наставление ни в коем случае не покидать поста у реки, герцог вернулся в поселок и тотчас же стал разыскивать Орильи; он нашел его в помещении, где был подан ужин. Завернувшись в плащ, музыкант спал на скамье. Герцог ударил его по плечу.
Орильи протер глаза и посмотрел на своего повелителя.
— Ты слышал?
— Да, монсеньер.
— Разве ты знаешь, кого я имею в виду?
— Разумеется! Неизвестную даму, родственницу графа дю Бушажа.
— Если так, призови на помощь всю свою фантазию и разгадай остальное.
— Я уже разгадал, что любопытство вашей светлости крайне возбуждено.
— Еще бы! А теперь скажи, что именно разожгло мое любопытство?
— Вы хотите знать, кто это отважное создание, следующее за братьями Жуаез сквозь огонь и воду?
— «Per mille pericula Martis»! [70] — как сказала бы сестрица Марго, будь она здесь; ты попал в самую точку, Орильи. К слову сказать, ты написал ей?
— А разве я должен был написать ее величеству?
— Конечно.
— О чем?
— Да о том, что мы потерпели поражение, черт возьми! Что она должна стойко держаться.
— По какому случаю, монсеньер?
— По тому случаю, что Испания, развязавшись со мной на севере, несомненно нападет на нее с юга.
70
Через тысячи опасностей войны (лат.).
— Но, монсеньер, ведь у меня нет ни бумаги, ни чернил, ни пера.
— Поищи! «Ищите и обрящете» — сказано в Евангелии.
— Но как найти все это в жалкой хижине крестьянина?
— А я тебе приказываю: пиши, болван; если ты даже не найдешь, чем писать, зато…
— Зато?
— Зато найдешь что-нибудь другое.
— Эх! Дурак я, дурак! — вскричал Орильи, ударив себя по лбу.
— Хорошо, я сам напишу сестрице Марго, только отыщи мне все, что нужно для письма, и воротись, только когда найдешь, а я останусь тут.