Сорок пятый
Шрифт:
Наши фронтовые медики совершили множество подвигов и на поле боя, и в госпитальных условиях, возвращая в строй тысячи и тысячи раненых бойцов и командиров. Здесь уместно сказать, например, что из числа раненых 80 процентов возвращались из госпиталей в свои части и подразделения. Примечательно!
В Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях при их огромном пространственном размахе, напряженности боёв и высоких темпах наступления войск медперсоналу приходилось выдерживать, мягко говоря, большие нагрузки. Врачи, сестры, санитары работали самоотверженно, на пределе всех своих возможностей, а высшие и старшие медицинские начальники проявили оперативность, разворотливость, организуя эвакуацию раненых и маневр госпиталями и транспортными средствами. На
Если же учесть, что врачами были преимущественно женщины, не говоря уже о медицинских сестрах и санитарках, то слова моей благодарности приобретают особый смысл. Не только в тылу, но и на фронте наши женщины внесли большой вклад в дело победы.
В знак признания огромных заслуг медиков перед фронтом по окончании Берлинской операции многие генералы и офицеры медслужбы, сестры, санитарки и санитары были награждены орденами и медалями, а начальник медицинского управления фронта генерал-лейтенант медицинской службы Н. П. Устинов и главный хирург фронта генерал-майор медицинской службы М. Н. Ахутин удостоились ордена Суворова.
Вручение наград происходило на командном пункте фронта в Дрездене и было волнующим. Присутствовали далеко не все, удостоенные наград. Но эта сравнительно небольшая группа медиков олицетворяла для нас весь славный отряд бесстрашных тружеников войны, и Военный совет фронта был рад их приветствовать и поздравить с наградами.
Необходимо отметить, что успешное решение всех задач материально-технического и медицинского обеспечения наших войск органами фронтового и армейского тыла во многом объяснялось четким руководством начальника тыла Красной Армии генерала армии Андрея Васильевича Хрулева и начальника Главного Военно-медицинского управления генерал-полковника медицинской службы Ефима Ивановича Смирнова.
Возвращаясь к событиям мая 1945 года, я с удовольствием вспоминаю встречи с товарищем Г. Матерном и другими немецкими коммунистами и демократами — участниками движения Сопротивления. Они активно помогали нам в работе по снабжению дрезденцев продовольствием и восстановлению городского хозяйства, в организации местного управления. В годы войны нам не были известны их имена. Но мы знали, что лучшие сыны немецкого народа, несгибаемые борцы за великое дело пролетарского интернационализма, достойно отмеченные ныне советскими боевыми орденами, через все тяжелейшие испытания тех лет пронесли в своем сердце любовь к Советскому Союзу — родине социализма.
Герои легендарной антифашистской организации Шульце-Бойзен и Харнак, группы Уриха, Зефкова и Якоба, бесстрашные Альберт Хесслер и Ильзе Штёбе, ветераны КПГ Шуман, Нейбауэр, Позер и многие другие славные бойцы великой армии Маркса, Энгельса, Ленина шли на смерть, убежденные в правоте своего дела, непоколебимо веря в победу Красной Армии, в счастливое будущее своего народа.
В нашей памяти навсегда сохранится светлый образ вождя немецких коммунистов Эрнста Тельмана. Многих из его последователей и учеников мы видели в боевых порядках наших войск. Помню, как в суровом феврале 1944 года во время Корсунь-Шевченковской операции мне довелось встретиться с руководством Национального комитета «Свободная Германия», душой которого были товарищи В. Пик, В. Ульбрихт, В. Флорин, Г. Матерн, а также замечательный немецкий поэт Э. Вайнерт. Представителям НКСГ и примкнувшего к нему «Союза немецких офицеров», в котором находились ж пленные немецкие генералы Зейдлиц, Даниэльс, Корфес, было разрешено обратиться к личному составу окружённой вражеской группировки. Их обращение во многом способствовало прозрению солдат и офицеров противника. В дальнейшем упорная работа КПГ среди военнопленных превратила многих из них в настоящих борцов за социализм, теперь ВИДНЫХ деятелей ГДР.
Прежде чем говорить о событиях этого дня,
У восстания были свои особенности и противоречия; в нем участвовали различные социальные силы. Восстание усугубило и без того критическое положение немецких войск в Чехословакии. Ведя с восставшими кровавую борьбу, фашистские власти и немецкое командование в то же время маневрировали, искали выгодных для себя обходных путей. Чтобы выиграть время, шли на переговоры, а на последнем этапе соглашались даже на разоружение своих войск с условием, чтобы их пропустили через Прагу вооруженными и разоружили только за её пределами.
Среди руководителей Пражского восстания были люди, по-разному относившиеся к этим предложениям. И трудно сказать, чем бы все это кончилось, может быть, ещё одним жестоким кровопролитием, которое учинили якобы готовые разоружаться, но пока ещё вооруженные фашистские войска.
Сейчас гадать об этом не приходится, потому что весь этот сложный узел был разрублен нашими танкистами, ворвавшимися в три часа утра 9 мая на улицы Праги. К этому моменту в различных районах Праги ещё продолжались кровавые столкновения между участниками восстания и эсэсовцами. И в то время, как на одних улицах наших танкистов встречало торжествующее пражское население, на других, особенно окраинных, танковые экипажи вынуждены были с ходу вступать в бой и выбивать из Праги сопротивлявшихся фашистов.
Когда я бываю на Ольшанском кладбище в Праге, где покоится прах наших солдат и офицеров, погибших в дни Пражской операции, я с горестным чувством читаю на надгробьях украшенных цветами могил дату «9 мая». В сущности, война уже кончилась, а эти люди погибли здесь, на пражских окраинах, когда вся наша страна уже праздновала победу, погибли в последних схватках с врагами, бесстрашно доводя до конца начатое дело.
Я не стану анализировать ход Пражского восстания во всех его сложных перипетиях. Скажу лишь о том, что было в нем самым главным, — всенародный взрыв негодования против фашистских захватчиков, стремление взять в руки оружие, любой ценой помочь скорейшей победе над фашизмом, не считаясь при этом ни с опасностью, ни с жертвами. В этом — героическая суть восстания.
И тогда, двадцать лет назад, мы, издалека прорываясь к Праге, чтобы спасти её от фашистов, чувствовали это и стремительно двигались на помощь восставшим пражанам. Ведь по собственному опыту мы достаточно хорошо знали, на какие кровавые злодеяния способны фашисты всюду, где сила оказывается на их стороне.
У нас была острая тревога за Прагу, острое желание как можно скорее прийти на помощь своим братьям, прежде чем фашисты, использовав преимущество в силах, успеют расправиться с ними. Это чувство было у нас всеобщим. Оно владело и мной, командующим фронтом, и рядовыми танкистами из армий Рыбалко и Лелюшенко, которым, чтобы утром ворваться в Прагу, пришлось совершить в ночь на 9 мая неимоверный по темпам восьмидесятикилометровый бросок. К Праге стремились, и каждый из нас сделал все, что было в человеческих возможностях. Но ради исторической справедливости хочу перечислить части, первыми достигшие Праги, в той последовательности, в какой это происходило.
Первыми ворвались в город с северо-запада танки 10-го гвардейского уральского добровольческого корпуса (командир генерал-лейтенант Е. Е. Белов) армии
Д. Д. Лелюшенко. Почти сразу же вслед за ними с севера в Прагу вступили танкисты 9-го мехкорпуса (командир генерал-лейтенант И. П. Сухов) армии П. С. Рыбалко. А всего через несколько часов на пражских окраинах уже появились передовые части 13-й и 3-й гвардейской общевойсковых армий. Войска 5-й гвардейской армии своими главными силами ликвидировали группировку врага северо-восточнее Праги, и её передовой отряд тоже вышел на северную окраину Праги. К десяти утра Прага была полностью занята и очищена от противника войсками 1-го Украинского фронта.