Сорок уроков русского. Книга 1

Алексеев Сергей Трофимович

Природа не терпит пустоты, духовный вакуум, как и рынок, заполняется китайским товаром. Завтра на смену дешевым подделкам придет более качественный продукт, а может, и, напротив, худший, но модный. И вырастет новый грибной слой учителей...

Я не стану уподобляться им и чему-то учить — нет такой цели. Но на основе исследований и анализа Дара Речи и его сестры, мифологии, попытаюсь хотя бы схематично восстановить некоторые традиции наших пращуров относительно боготворимого славянами действа продления рода.

В одной из деревень на моей малой родине жила одинокая женщина. Замуж не вышла, после войны женихов не хватало, но оказалась плодовитой и нарожала пятерых детей от разных заезжих молодцов: изба у нее была крайней, у конной дороги, вот и

подворачивали переночевать. Женщину не то чтобы осуждали (после войны всякому новорожденному дитю радовались), но и особо не привечали, а иные бездетные семьи так и завидовали. Дети у соломенной вдовы были здоровыми, никогда ничем не болели, по снегу босыми бегали из-за недостатка обуви, лет с трех-четырех уже плавали и росли, словно трава под солнцем. Сам видел, как примерно восьмимесячный пацан в одной распашонке по холодному полу ползал, вместо пустышки в руке шматок сала и хоть бы кашлянул или засопливел. И звали ее детей почему-то суразами, суразятами. И опять не то чтобы оскорбительно, но и без поощрения, и только иногда — презрительно. Все они благополучно выросли, разъехались по стране, и, насколько доносились слухи, никто не пропал за грош: средний так большим начальником стал где-то на угольных шахтах Кузбасса, а старший вроде бы даже до полковника дослужился.

И с детства же у меня осталось какое-то противоречивое послевкусие от этого слова — сураз. Вроде бы парень сильный, закаленный, смелый, но какой-то особый, не похожий на других. Потому что я уже знал слово несуразный, то есть никчемный, нелепый, невразумительный. По тому же принципу, как ражный — неражный, брежный — небрежный. В современном бытовом языке закрепилось лишь отрицательное качество — несуразный, а положительное, сураз, исчезло из обихода. А все потому, что слово это также связано с крамолием и не приемлемо христианской моралью.

В архаичном значении сураз — это зачатое в купальскую ночь, дитя, в коем есть солнечное семя Раза. Купала от совокупления двух полов, двух стихий, огня и воды, мужского и женского начал. Это праздник, когда свиваются «оба полы сего времени», единственная ночь в году, когда и обретается целостность мира. И это вовсе не значит, что зачатый плод нагулянный, то есть возникший от случайной связи. Судя по сказочно - мифологическому свидетельству о щепетильном, таинственном и трепетном отношении к соитию вообще (вспомните сказку о мертвой царевне и семи богатырях, переложенную А. Пушкиным) и особенно к невинности, девственности, ничего случайного в купальскую ночь не было и быть не могло. Это уже борьба идеологий создала отрицательный образ праздника, «бесовских плясок» и некоего массового совокупления. А вот в купальскую ночь, в день летнего солнцестояния, в пору, когда, по преданию, зацветает даже то, что не цветет в принципе, — папоротник, зачатие наверняка было благотворным. И не зря рожденного потом в марте, в день весеннего равноденствия, младенца называли суразом. Скорее всего, именно рожденные от солнечного семени дети впоследствии становились волхвами и жрецами.

Так или иначе язык и мифология сохранили следы, по которым можно судить о привязке дня зачатия и к солнечному, и к лунному календарям, которые, в свою очередь, были привязаны к образу жизни и роду деятельности славянских племен. Например, воинственным, промышлявшим ушкуйным, варяжским, пиратским промыслом требовалось воинственное потомство, земледельческим, скотоводческим, ловчим, ремесленным — соответствующее. На этой основе и закладывались традиционные

сроки зачатия, ознаменованные праздниками, и только Купальский оставался общим для всех. Наши пращуры относились к этому благоговейно и, я бы сказал, даже по-пуритански целомудренно. Попробуйте найти откровенно сексуальные сцены в сказках, сказаниях и балладах? Когда как «продвинутая» греческая мифология ими изобилует, причем иногда в извращенных формах. Герои эллинского эпоса, говоря современным языком, не пропускают ни одной юбки, входят в совокупление с матерями, сестрами (инцест), с женщинами-змеями, с животными, и это превозносят как подвиг. А в результате рождаются чудовища, монстры и прочие уроды.

Я понимаю, отчего древние ахейцы слагали о себе такую славу: новорожденному этническому образованию требовалась отличительная мифология, надо было самоутверждаться в новом космосе и заявлять о себе как о родоначальнике богов, владеющих миром, в том числе и силами природы. Здесь проглядывается комплекс младосущности, характерный для становления всякой новодельной группы, по подростковой своей психологии, претендующей на господство.

Такое ощущение, что у нас секса не было не только при советской власти, но и всю историю существования этноса. Однако народ прирастал числом, причем весьма активно, если учитывать войны и потрясения.

Образец календарной зависимости зачатия и рождения, к счастью, сохранился в апокрифической литературе, правда фрагментарно и в переотложенном виде, однако и тут можно отшлиховать золотые крупицы. Прежде всего, это история появления на свет Александра Македонского, описанная в «Александрии», достаточно широко известной на Руси. Повивальной бабкой Олимпии (Мирталы) был ее эпирский соотечественник-волхв, который всячески оттягивал момент появления младенца на свет, ибо мог родиться не полководец, государь Македонии и тиран Эллады, а холоп или раб.

Основные сроки зачатия падали в большей степени на весенние месяцы, начиная с середины февраля и до середины мая. Так что День влюбленных, который стали с недавних пор отмечать в России, вполне укладывается в этот период. Христианский праздник Благовещенье, когда архангел возвестил Марии о непорочном зачатии, также приходится на конец марта — начало апреля (в зависимости от разных календарей). Но именно на весь этот период падает великий пост, когда ни один верующий не смеет прикасаться к телу жены своей! За нарушение поста иной строптивый батюшка мог предъявить претензии родителям, наложить епитимью, и бывали случаи отказа крестить младенца, зачатого особенно в страстную неделю.

Весенние месяцы еще и тем благотворны для зачатия, что основной срок беременности, особенно важные первые месяцы, выпадает на лето, когда в изобилии витаминов в растительной пище, когда еще можно работать в поле вплоть до уборки урожая. Тем паче вместе с летом начинались воинские походы, полевые работы по подготовке новых пашен (подсечное земледелие, огнища), летний отхожий промысел (артели плотников, кузнецов, старателей, каменщиков и др.), когда молодые, здоровые мужчины подолгу отсутствовали. И, напротив, последние, тяжелые месяцы, когда женщина «на сносях», начинается более спокойный период сбора урожая — пожинания плодов, что благотворно сказывается как на физическое состояние, так и на духовное (амбары и сусеки полны — проживем!). Но в основном рукоделия — прясть, ткать да шить в теплой избе, при тихом свете лучины, под «форматирующее» пение обрядовых песен. К этому времени и мужчины возвращались домой: в самое мрачное осеннее время вся семья была в сборе.

Глубокой осенью на свет начинали появляться младенцы, зачатые в весенние месяцы. С началом зимы и морозов мужчины вновь уходили на отхожий промысел (ямщина, кузнецы-тележники, бондари, шерстобиты, шорники и др.), дабы вернуться к Масленице, то есть к началу великого поста.

Если бы наши пращуры следовали всем новодельным традициям, возникающим при смене идеологий, то славянства на Земле давно бы не существовало. Но оно существует и будет существовать, ибо зачинает и рожает по-своему, внутреннему, календарю, который называется любовь.