Сорок второе августа
Шрифт:
Перед ним шла две девушки с его группки. Они весело трещали, обсуждая, как пойдут этим вечером в клуб. Ещё раз разулыбались ему на прощание и умчались, стуча шпильками. На улице уже зашло солнце, светились фонари и в очередной раз лил дождь. От того девушки побежали в сторону метро, прикрыв голову сумочками.
Мужчина же постоял минуту у стеклянной двери выхода из здания. Рядом стояло ещё несколько людей, которых он никогда не видел. Что не удивительно. Он, казалось, знал только начальников и тех, кто работал на его этаже. А в этом здание было ещё слишком много этажей, из-за чего иногда Вениамин
Он глубоко вдохнул, но запах озона уже давно не радовал. Девушка рядом с ним закурила, говоря по телефону, раздраженно объясняя таксисту куда и как скоро нужно подъехать. Вениамин скривился, отворачиваясь от девушки и шагнул под дождь.
Он ненавидел запах сигарет. Даже когда был студентом, когда, казалось курили едва ли не все его знакомые, он не взял в рот ни одной сигареты. Всеми силами пытался заставить Магдалину бросить, но та с упорством не поддавалась. И единственное чего у него вышло добиться – это, что она каждый раз, когда курила в квартире, открывала абсолютно все окна. От того, бывало, что он возвращался домой, а в квартире было так же холодно, как и на улице. Даже если это были зимние вечера, потому что Магдалина открывала все окна.
Он захлопнул за собой дверцу машины. Включил дворники и обогрев. На его сером пальто были мокрые, темные пятна. Такая верхняя одежда была совершенно не подходящей для его города, но в ней он выглядел более представительным. Он всегда стеснялся своих мягких черт лица и всеми силами пытался придать своему образу строгости и авторитетности.
Упрямо держал спину ровной, плотно сжимал губы, зачесывал волосы назад, пытался отрастить щетину.
Щетина нормально не отрастала, к обеду волосы растрепывались и мягкие темные волосы спадали на лицо. Лицо никогда не казалось строгим из-за по-женски пухлой нижней губы.
Он повернул ключ и мотор зарычал, забурчал, а после машина двинулась с места. Фары освещали темно-серый мокрый асфальт, а полосы дождя были отчетливо-резкими росчерками. Дворники постоянно протирали лобовое стекло.
Дороги были заполнены машинами, все куда-то спешили. Вениамин по привычке поворачивал руль на поворотах. Они всегда сидели в одном и том же баре и ехал он туда уже на каком-то автопилоте, совершенно не о чем не думая.
Вывеска тускло светилась, несколько лампочек потухло. И возле неё, на небольшом крыльце, конечно же, стояло несколько человек. Они кутались в куртки и торопливо курили, дрожа от холода. На стоянке было так много машин, что ему пришлось дважды объехать стоянку, чтобы найти одно маленькое и неудобное местечко. И оно было самым отдаленным от входа, от чего, он с огорчением понял, что ему придется пройтись под дождем. А тот, как на зло, лишь усилился.
Вениамин выключил фары, вытащил ключ и откинулся на спинку сидения. Та старо заскрипела. И в машине, казалось, мгновенно стало холодно. Как будто пронзительный ветер пробирался в салон, проникая сквозь самые маленькие щели.
Он вышел с машины, захлопнул дверь и, казалось, промок насквозь мгновенно. Зубы тут же застучали и он неуклюже съежился. Он шлепал по лужам, а намокшие кудри падали на лицо.
Дверь в бар была тяжелой, металлической, что даже ему пришлось приложить немало сил,
Этот бар был полуподвальным помещением, от чего окон не было, а на вентиляции сэкономили. Хозяин бара был максимально прагматичным. Он разместил небольшие столики так близко друг другу, что места практически не было. Чтобы пройти приходилось поворачиваться боком. Посетители набивались, как рыба в консервную банку.
– Веня! – окликнули его и мужчина тут же заозирался.
За одним из множества столиков сидела вся его компания. Олег приподнялся, улыбаясь совершенно по-мальчишески, махая ему рукой.
Вениамин пошел к столику, что подпирал стену. Все его друзья уже сидели за ним, а на столе стояли пузатые кружки. Пытаясь пройти к столику, он несколько раз пихнул сидящих посетителей вдоль узкого прохода. Улыбнулся виновато, торопясь к друзьям.
Он плюхнулся на скрипучий табурет, задевая локтем Олега. Тот привычно развалился на своем стуле, едва ли не как на троне, занимая собой все пространство.
Раньше Олег таким не был. Мысленно подметил Вениамин.
Он был, как и Вениамин, выходец с обычной семьи. Никаких машин подаренных на совершеннолетие, не каких выходных за границей. Обычный парень, заглядывающийся на симпатичных девушек и покупающий лапшу на ужин.
В восемнадцать Олег был высоким, худым и с волосами скучно-темного оттенка. Непримечательный и совершенно обычный парень. Сейчас, в тридцать шесть, он обзавелся круглым животом и лысиной.
На его крупном запястье блестели напыщенные золотые часы. По сравнению с ними тонкое золотое обручальное кольцо казалось дешевым и скучным.
Он был одним из тех, кто вырвался с бедности и теперь гордо бросает свой достаток в лицо другим. Уверенный, что единственная ценность – это деньги. Впрочем, Олег этого не отрицал. Он авторитетно и уверенно как-то заявил, что у каждого есть цена. Все можно купить.
На столе лежал его кожаный толстый кошелек.
– Нас такая официанточка обслуживает, ух, – пихнув Вениамина, весело сказал друг.
И это объясняло от чего тот выложил кошелек на стол. Это было его практически беспроигрышный способ обольщения. У Олега были странные взаимоотношения с противоположенным полом. Его привлекали исключительно меркантильные девушки, для которых имело значение лишь толщина его кошелька. Других он этим способом не пытался очаровать, от того был уверен, что абсолютно каждая представительница прекрасного пола будет в восторге стоит её лишь поманить стопкой банкнот.
– А как же Алиса? Или как там её? Алена? – спросил ещё один их друг, отвлекшись от беседы в которой участвовал до этого.
Все они были семьянинами и самым большим приключением в их жизнях был запланированный отпуск. Если повезет в Египет, вместе с надоевшей женой и вечно недовольными и чего-то хотящими детьми. От того они все слушали рассказы Олега увлеченно, как будто читали приключенческий роман.
Алена или Алиса была его секретаршей. И Олег так гордился своими романами, что рассказывал абсолютно о каждом. Они продолжали ними наслаждаться, хотя давно запутались в именах и действующих лицах.