Сорокопуд
Шрифт:
Как хорошо, что я не пошла сегодня на работу! Не было бы у меня ни этих берез, ни запаха земли. Уже через месяц не останется в лесу такого запаха. Распустятся листья, вылезет трава. Наступит лето, а этого ничего уже не будет.
Деревья стоят тесным кольцом вокруг маленькой круглой поляны. Листьев еще нет, и я не знаю, что это за деревья. Опять не знаю. Не знаю деревьев, не знаю птиц. Не знаю, что я наделала и что теперь будет. Знаю только номер телефона -
Поляна залита солнцем. И на самой середине, около большого пня, похожего на черный зуб, - они, те трое, вся семья. Семья играет на поляне в чехарду.
– А ну, мамаша, поберегись - кричит парень, разбегается и перемахивает через тещу, едва тронув руками ее плечи.
– Я должен вас поздравить, - сказал мне Борис Иванович, - вы написали прекрасный отчет, все точно, технически грамотно, четко, без этих ваших умствований и длиннот, я очень рад, хотя вчера, когда вы тут развели демагогию в части ненужности...
– Заскок, - улыбнулась я, - запуталась в личных делах, а сегодня прошло, день такой прекрасный!
– Личным надо заниматься в личное от работы время, - сказал Борис Иванович назидательно.
– А день и в самом деле хороший, и солнце светит, - это он говорит. Борис Иванович.
Здесь, в лесу, тоже солнце. И что-то с шуршанием пробивается из-под земли через сухие листья. Сразу в нескольких местах. Какие-то стебли тянутся вверх, изгибаются, покачиваются. Их семь. Семь цифр чужого телефонного номера, первая цифра упала на колени, последняя присела и изогнулась, остальные растут.
Пять часов, за окном появляются вороны, сперва всего несколько, лениво взмахивая крыльями, показываются из-за крыш, потом следом за ними целая толпа, так каждый день, можно подумать - вороны где-то работают, а в пять часов у них кончается смена... Довольно глупо вот так сидеть и глядеть на ворон...
"...Готовые изделия упаковываются в деревянную тару..." Забыла указать это в отчете, а Борис Иванович не заметил, в деревянную тару они упаковываются, вот какие дела, и каждый ящик должен быть снабжен биркой с номером партии, смешно... зачем обыкновенный ящик надо называть "деревянная тара"?..
...Двери распахнулись, ударили колокола, и из церкви вышли заплаканные родственники, неся на плечах деревянную тару... Почему такая глупость приходит в голову?
Цифры уже не качаются. Застыли как почетный караул. Они выше меня, почти до верхушек ивы и ясеня, на котором сорокопуд вьет гнездо. Гнездо огромное и неопрятное, как старая меховая шапка.
Сейчас я узнаю, почему здесь столько неба, кто такие эти люди на поляне,
Уже? Звонок звенит в коридоре, все надевают пальто, запихивают в сумки свои пудреницы, расчески, рассовывают по карманам книги - читать в автобусе, надо идти... или посидеть еще, посмотреть отчет?.. "номер партии на деревянной таре..." Шариковая ручка сама по себе выводит какие-то цифры, их семь, они - острые и сухие, как стебли прошлогодней травы, среди которых притаилась лягушка, лягушка - среди обломков колючей проволоки... пятерка... но я ведь тоже человек, я - инженер, меня ценят и уважают... Эти цифры - они точно гвозди... гвоздями забивают деревянную тару с готовым изделием. Лучше так: на плечах они несли деревянную тару с незабвенным готовым изделием... дура я, дура... Толстая ворона давно уже сидит на карнизе и подмигивает мне черным глазом, за окном - облако, большое и светлое, с брюха свисают перья.
И вдруг вижу: черное безлистое дерево рядом со мной - осина. А рядом ясень, потом ива, еще осина и две ольхи. Громко хлопая крыльями, взмывает высоко над поляной мудрая птица сорокопуд, летит над коренастым голым деревом, для всех пока еще безымянным, но я-то теперь знаю: это клен, месяца не пройдет, и это поймут все, но сейчас - только я одна... Я поворачиваюсь и медленно иду в сторону станции. Над дорожкой - облако, большое и светлое, с брюха свисают перья.
Над каналом, над куполами Спаса-на-крови - большое, светлое облако. Я иду по набережной от метро к дому. Привычная дорога, так я хожу много лет каждый вечер. Я медленно бреду по левой стороне, у воды, почти касаясь решетки, а вода в канале темная и тихая, льдина со вчерашним прошлогодним снегом уплыла навсегда, может быть она уже далеко в заливе.
Сейчас я пройду то место... "Ввиду отсутствия достаточной взаимности..." Вот и прошла. Ничего. Пройду и завтра. И через много лет, когда сделаюсь седой и сгорбленной, как вон та старуха, что роется сейчас в большой хозяйственной сумке в десяти шагах от меня.
Старуха вытащила из сумки красивый блестящий фотоаппарат и нацеливается объективом куда-то вверх. Высоко, рядом с куполами церкви, медленно летит большая темная птица. Кто это? Голубь? Не похоже. В редких взмахах широких крыльев - что-то негородское, очень спокойное, точно летит она не над суетливой асфальтированной улицей, а над тонкими ветками лесных деревьев с набухшими, готовыми вот-вот лопнуть почками.
Птица уже близко.
Старуха щелкает аппаратом. Еще. Еще.