Сорвать банк в Аризоне

Никифорович Григорий Валерьянович

— Не твое собачье дело, как мы с Инес, — так он называл Инку, — улаживаем наши семейные дела. Во всяком случае, к твоему воровству они не имеют никакого касательства. Что бы ты там ни плел насчет позавчерашней ночи, факты против тебя, и я с удовольствием приду на суд посмотреть, как тебя посадят. А Инес — попробуй только вытащить ее на суд, и тебе же будет хуже. Она ни одного слова твоего не подтвердит, вот увидишь.

С моей точки зрения, это был прогресс — Джим уже не отрицал, что Инка была как-то замешана в события тогдашней ночи. И убивать меня он, похоже, передумал. Поэтому я пошел дальше:

— Факты, говоришь? — переспросил я. — Да ведь

ты и половины фактов не знаешь. Ты знаешь только, что твоя жена, — теперь уже я не мог назвать по имени Инку, — действуя по твоей шпаргалке, украла деньги так, чтобы подставить меня. И еще ты знаешь, что кража вскрылась сразу же, и твоя жена не захотела подтверждать мое алиби.

Джим не сказал ничего, но лицо его прояснилось — именно так события должны были разыграться по его замыслу. Ну хорошо, подумал я, теперь моя очередь тебе врезать.

— Но это не все факты, — снова вступил я. — Ты еще не знаешь, что твою жену видел мой сосед, когда она вечером входила ко мне. А этот сосед работает в университетской полиции. Ты не знаешь, что ее свежие отпечатки найдены на посуде в моей квартире. Так что алиби у меня уже есть, и твоя жена вовсе не такая дура, чтобы этого не понимать. У меня даже есть адвокат, и он заставит ее говорить правду.

— Правду, — фыркнул Джим, — что за чепуха! Моя жена скажет все так, как я ей велю. А ты со своим адвокатом и со своим соседом можешь отправляться к дьяволу! Мало ли, что ты там скажешь — почему тебе будут верить больше, чем ей?

— Ты плохо меня слушал, — сказал я. — Я ведь сказал, что знаю, кто украл деньги. И знаешь, откуда? Этот человек оставил свои отпечатки на кнопке «sleep» моего компьютера. Утром, когда я пришел на работу, компьютер был в «спящем» состоянии. А я никогда не выключаю компьютера — ты этого не знал? И мне удалось эти отпечатки сканировать и запомнить. Ты догадался, чьи это отпечатки? Правильно, твоей жены. Я еще не сказал об этом ни полиции, ни ФБР, но я сказал об этом твоей жене. А она рассказала мне всю историю — и про тебя, и про твою шпаргалку. Ей ничего другого не оставалось — иначе я пошел бы в полицию. И ей ничего другого и не останется — она будет моим свидетелем, а не твоим, и тогда не меня, а тебя начнут сажать. Ведь, по сути, это ты украл деньги, а не она.

Это был серьезный удар, и Джим задумался. Он опустил голову, подошел совсем близко к склону и начал, один за другим, сшибать туда мелкие камешки носком кроссовки. Я молчал и настороженно наблюдал за ним. Джим попробовал поддеть ногой камень побольше, тот соскользнул с ноги и остался лежать на тропинке. Тогда Джим повернулся ко мне.

— Значит, это я украл деньги, — медленно произнес он. — И ты, выходит, собираешься заложить меня ФБР, да еще и с помощью моей жены. Ну что ж, давай позвоним в ФБР.

Джим достал из маленькой сумочки на поясе мобильный телефон и набрал какой-то номер. Он включил динамик, и я услышал телефонные гудки. Потом трубку подняли, и мужской голос произнес:

— ФБР, тусонское отделение. Агент Фаррел слушает.

— Джейми, — сказал Джим, — Боб там есть где-нибудь поблизости? Ты не можешь подключить его на линию?

— Погоди, — ответил Фаррел, — сейчас он подойдет. Как ты там в заповеднике?

— Да неплохо, — ответил Джим, — только вот всякие мелкие грызуны одолели.

— А вот и я, — раздался голос Чена, — привет, Джим! Что-нибудь новенькое?

— Сейчас, — сказал Джим и выключил динамик. — Иди, пройдись, — сказал он мне, — только вниз не свались от удивления. А я тут с ребятами поговорю.

Насчет

удивления — это Джим сказал слишком мягко. Как говорится, если бы земля разверзлась у меня под ногами — не так, как в этом овраге, а по-настоящему, с языками пламени и запахом серы, — я бы не был так поражен, как сейчас, услыхав голоса Чена и Фаррела. Я поплелся по тропинке вправо, пытаясь сообразить, что же происходит. Джим работает на ФБР? А зачем он тогда украл деньги? Или он ведет какую-то непонятную мне игру и со мной и с агентами одновременно? А знает ли об этом Инка? Если да, то почему она мне даже не намекнула на это? Нет, наверное она не знает. А может быть, и Сэм в этом заговоре? Постой, в каком заговоре, подумал я, против кого они могли бы составить заговор? А потом вдруг понял — против меня! Они все, американцы, собрались и решили затравить меня, бедного иммигранта. Как те орлы, которые вот и сейчас парят в вышине как будто они не при чем, а потом возьмут и спикируют на серенькую мышку — на меня. А ведь это они еще не все обо мне знают!

Я не припомню, чтобы когда-нибудь прежде я испытывал такую же панику. Но тропинка была совершенно безлюдной, орлы не обращали на меня никакого внимания, фантастический пейзаж по-прежнему расстилался вокруг, равномерная ходьба успокаивала — тропа больше не лезла в гору — и паника постепенно улеглась. Вслед за дорожкой я повернул резко налево, и вскоре увидел одно из чудес, особо отмеченных на плане заповедника — «Большой камень на весу», как я перевел его название. Скала, похожая на цилиндр, метра три в диаметре и метров десять в высоту, торчком стояла на своем основании, которое, однако, резко сужалось книзу до диаметра никак не больше полуметра и, в свою очередь, располагалось на верхушке невысокого круглого камня. Все сооружение напоминало ствол какого-то гигантского дерева, уже подрубленный со всех сторон почти полностью, но непонятно как еще удерживающийся в вертикальном положении. Впечатление, что скала вот-вот упадет, создавалось полное — но камень занимал эту позицию сотни лет, и явно не собирался сдаваться.

Большой камень на весу придал мне бодрости — если он устоял, подумал я, то мне сам Бог велел. Я присел возле него на обочине тропинки и стал ждать Джима. Я почему-то был уверен, что он придет за мной — хотя бы, чтобы раздавить меня окончательно.

В самом деле, через минут двадцать Джим появился на тропинке и подошел ко мне. Теперь он выглядел гораздо более спокойным, чем раньше, и даже слегка улыбался. Он присел со мной рядом, вытянул ноги, перегораживая тропу, и сказал:

— Пора заканчивать, не так ли? Ну как, ты все еще хочешь доложить обо мне в ФБР? Давай, действуй. Они таким козлам не верят, но, может, тебе повезет. А вообще-то, мой тебе совет — сматывайся поскорее и забудь про всю эту историю. И про «Твенти ферст бэнк», и про меня, и про Инес. Ничего этого не было, понимаешь?

— Постой, — сказал я, — а деньги? А полтора миллиона, которые ты украл? Ты что — поделился с ФБР? А лейтенант Санчес тоже в доле? Нет, я, может быть, и козел, но не такой болван, как ты думаешь. Я никуда не уеду. Я расскажу все, что знаю про тебя и твоих друзей, своему адвокату, а он это дело так не оставит. Пусть суд разбирается, кто виноват — я или ты. Я-то знаю, что я невиновен.

— Да ты не только козел, ты еще и зануда, — ответил Джим. — В чем, по-твоему, суд будет разбираться? Во взломе банковских компьютеров? В краже денег? — Я кивнул. — Но ничего этого не было, понял? Я уже второй раз тебе это говорю, а ты все никак не сообразишь.