Sos! Мой босс кровосос!
Шрифт:
Я была уверена, что после произошедшего, никто никого не захочет видеть. Однако, Вера сама приглашает нас на завтрак. Вот, кому точно хорошо в тесной до невозможности кухне и в такой компании, так это Даниному папе. С виду счастливый, беззаботный мужчина, попивающий кофе с улыбкой на губах. Красивый, надо сказать мужик. Понимаю, что Даня и он не кровные родственники, но глаза у обоих нереально красивые. В такие только смотреть, да смотреть.
Вот только некстати перед глазами является картинка обнаженного Александра. Выглядел он,
— Что-то не так?
— Все так. Вот думаю, голым вам было лучше. В смысле, вы хорошо выглядите в неглиже. Грудино-ключичная мышца у вас прям хорошо выражена, — Боже, что я вообще несу?! Надо как-то выкручиваться. — Да и ноги у вас тоже хороши. Голень имею в виду. Мясистая, — выкрутилась, дебилка. — В смысле, хорошо выраженная икроножная мышцы. Но в одежде вам тоже хорошо, да и…
— Жуй, — прерывает меня Даня, тыкая бутербродом мне в рот.
— Благодарю за комплимент. Это все здоровый образ жизни. Ну и, конечно, колбаса. Без нее никуда, — демонстративно кладет на батон еще один кусок. Ну ничего себе гора колбасы. — Если никто не против, предлагаю махнуть за город. Шашлыки, водочка. Но сначала покатаемся на снегоходах. С ночевкой, разумеется. Утром вернемся обратно. Вы как?
— Против, — не задумываясь бросает Даня.
— А я за. Ты же сам хотел за город. Мы поедем, — уверенно произношу я.
Вид у Дани сейчас такой, что он мысленно фигачит меня оторванным шлангом по пятой точке, что я и озвучиваю ему на ухо.
— Ты плохо меня знаешь, — шепчет в ответ на ухо. — Мысленно я тебя им придушил.
Ну и ладненько.
День на удивление продолжается из области — лучше не придумаешь. Никакого напряжения и неловкости. Исключительно хорошее настроение, катание по снегу на штуках, которые я видела только в кино, наивкуснейшее мясо на мангале и завершающий штрих — сауна.
Оставшись только к глубокому вечеру наедине с Верой, я наконец, решаюсь.
— Не спрашивай меня, пожалуйста, ни о чем, — первой прерывает молчание. — По крайней мере, пока.
— Почему?
— Потому что я не знаю, что сказать. Ну разве что… так бывает. Я такое не планировала. Но вот это вот все вообще не по мне.
— Ты о чем?
— Об охране, — тычет пальцем на стену. — Их вроде нет. Они как бы за ширмой. Но они постоянно есть.
— А я уже привыкла. Как говорит Даня, большие деньги — большие проблемы.
— Не только деньги. Я недавно слышала их пьяный разговор. И там было про «убрать Савицкого». Понимаешь, что это значит?
— Может, ты неправильно их поняла?
— А это можно как-то по-другому понять?
Хотелось бы что-то придумать в ответ, но мыслей, увы, никаких. Каким бы уродом ни был Игорь, марать об него руки — последнее дело.
На часах половина двенадцатого. Понимаю, что разговор, судя по тому, что Даня хорошенько продолжает выпивать с отцом, вряд ли сложится, но все равно не собираюсь засыпать.
— Чего не спишь?
— Тебя жду.
— Ну, хорошо, что меня, а не моего папу с его прекрасно сложенным телом и мясистыми мышцами. В сауне, кстати, заценила еще раз все по достоинству? Ну кроме, достоинства, к счастью, прикрытого, простыней, — усмехается, забираясь ко мне в кровать. Когда до меня доходит, о чем он толкует, я не сдерживаюсь и бросаю:
— Ты дурак, что ли?
— Да, — не задумываясь отвечает Даня, проводя ладонью по лицу. — Говорил же, все плохо. Голова работает на двадцать процентов из ста. Значит, меня ждала.
— Тебя.
— Ну вот я здесь.
— Я хотела кое о чем тебя попросить. Мне Вера сказала, что услышала ваш разговор про «убрать Савицкого». Так вот. Не надо его убивать, пожалуйста.
— Жалко его?
— Нет! Просто не хочу, чтобы ты из-за меня это делал. Как после этого жить-то?
— Убрать — это не убивать, мандаежка, — отламывает дольку мандарина и протягивает ее к моему рту. Голова работает на двадцать процентов, а о мандаринах помнит. Все-таки хороший мне достался кровопийца. Съедаю дольку и вдруг до меня доходит.
— А что такое убрать?
— Мы это уже обсуждали с тобой. Убрать — значит посадить. Скоро начнется дело. Хотя Игорек и его папаша чуют, что запахло жареным и захотят удрать. Но не удерут, колбасно-яичной фермой клянусь.
— Я надеюсь, ты скрестил пальцы.
— Нет, — вполне серьезно произносит Даня, укладывая голову на мои ноги. — Не понимаю, почему меня вечно причисляют к криминалу.
— Ты сам говорил, что тебе нравится, что о тебе думают хуже, чем ты есть.
— Точно, забыл, — протягивает мне очередную мандарину и съедает половину сам.
Тяну руку к его волосам, аккуратно провожу по ним пальцами и в этот момент Даня закрывает глаза. Глажу его до тех пор, пока он не произносит:
— Твою выходку с любованием мышцами, я спускаю тебе только по одной причине, — ну серьезно?
— Я не любовалась. Просто несла первое, что пришло на ум. Чушь, в общем. Ну и по какой причине?
— Мне понравилось, что ты без моих просьб не стала пить за компанию со всеми. И с Верой, хотя та не раз наливала тебе вино. Значит, подсознательно думаешь о беременности. Знаю, что рано это и вообще все это не к месту, но, если так случится… в общем, только попробуй побояться мне сказать. Прибью.
— Придушишь шлангом?
— Непременно.
Глава 48
Глава 48
Есть хочется неимоверно, но, глядя на свое отражение в зеркале, желание запихнуть в себя что-нибудь вредное отпадает. Если я и вправду беременна, меня просто разнесет. Так что — исключительно правильное питание. Всего пять дней такого рациона хорошо сказались на моем внешнем виде. Может, это совпадение, но у меня даже прыщи пропали. К несчастью, вместе с настроением. Хочется кого-нибудь избить или хотя бы наорать. А можно… обокрасть.