Соседи. Попасть, выжить и (Не) влюбиться. Том 1
Шрифт:
Я запустила аварийную связь и включила на многократный повтор приказ главы поселений об эвакуации. Было ясно – нам надо бежать.
Некогда переживать и раздумывать. Некогда рефлексировать и ждать чьей-то помощи. Прежде всего, каждый должен помочь себе сам. У городских служб и военных и без нас полно сейчас проблем и задач.
Та-ак.
Собраться.
Сконцентрироваться.
Действовать.
Первым делом я нашла глазами подругу – та забилась в угол и жалобно всхлипывала. Вот тебе и позитивная Мера! Рядом
Что ж, теперь настало мое время поддержать подругу и помочь ей собраться. Также, как некогда Мера помогла мне, попаданке.
Я схватила ее за руки, рывком подняла, вытащила из ящика стола свои документы и метнулась в комнату Тройс. Стремительно рассовала свои удостоверения и ее в большие карманы наших форменных брюк.
Мало ли, придется куда-то ползти, лезть или даже карабкаться. Тогда сумки и рюкзаки только помеха.
Мера так и стояла, хлопала глазами и плакала, по-детски вытирая нос пальцем.
Я крепко взяла ее за руку и метнулась из кабинета.
В узких коридорах Центра связи царили неразбериха и паника. Невзирая на слова начальника поселения, люди бежали с выпученными глазами, толкались в дверях, как ошалелые. Натыкались на стены, друг на друга, пихались и бессмысленно прорывались вперед.
В последний раз я подобное видела в далекой молодости, в родной реальности, когда люди опаздывали на работу и пытались влезть в маленькую маршрутку толпой.
Впрочем, следовало признать, что нынешний повод куда более катастрофический и жизненноважный. Мы ведь спасали не свой доход, не финансовое благополучие – жизни.
Гвалт стоял такой, что уши болели, аж закладывало время от времени.
Люди орали, причитали и плакали. Дети визжали, искали родителей. Матери истошно звали своих чад. Мужчины, женщины, ребятня, пожилые не умолкали буквально ни на секунду…
Внутренники и внешники пытались всеми руководить, перекрывая шум и гвалт резкими, короткими командами через разрядные громкоговорители.
– Всем сохранять спокойствие! Выходить организованно!
– Паникой и толкучкой вы только замедляете эвакуацию!
– Пропускать женщин с детьми!
– Мужчины, будьте же вы мужчинами!
Никто не хотел быть мужчинами или женщинами, все хотели лишь одного – выжить. И это двигало всеми вокруг.
Какие-то мужчины находили в себе силы, прижимались к стенам и пропускали, какие-то расталкивали всех локтями – им военные быстро давали понять, что так вести себя все же не следует. Нескольких буквально отволокли за шкирки.
Кое-как мы добрались до входной двери.
На выходе из Центра бойцы внешней и внутренней обороны пытались ликвидировать неразбериху на улицах города и направить людей в правильные туннели.
Сажали горожан в колесницы, сами программировали маршруты. В экстренных ситуациях транспорт подчинялся особым кодам, которые были у
Одна за другой колесницы улетали с невиданной скоростью.
Мера вдруг дернулась, вырвала руку из моей и побежала куда-то. Я испугалась, что ее паника сыграет с нами обеими злую шутку. Я не могла бросить подругу вот так: перепуганную и потерявшуюся. Она же не бросила ошарашенную и совершенно растерянную попаданку в одиночку осваивать речной город. Я была в долгу перед Мерой.
Поэтому рванула за ней. Слава богу, Меру поймали военные на перекрестке.
– Отпустите ее, она со мной, – попросила я командира отряда: мужчину средних лет, коренастого и сильного.
– Забирайте, у нас и без нее проблем хватает, – отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи.
Я схватила Меру за плечи, встряхнула, что было сил и закричала ей в ухо, стараясь переорать сумбурные выкрики горожан.
– Хочешь, чтобы тебя вели под конвоем?
– Нет, – задохнулась от слез Мера.
– Тогда следуй за мной и не пикай.
– Ма-ма… – простонала она, – У нее сегодня дежурство в желтом туннеле!
Вот теперь мне все резко стало понятно. Поведение Меры – неразумное, истеричное. Ее слезы и предельно странные выходки. Да. Если бы моя мама…
Я вздохнула, собралась и произнесла, глядя в перепуганные глаза подруги:
– Я уверена, с ней все будет в порядке. Слышишь? Ты ей ничем не поможешь, если… если сейчас с тобой что-то случится. Поверь, ни одна мать не сможет пережить потерю ребенка.
– Ззнаю… Но и я не могу ее потерять, – Мера всхлипнула и вытерла пальцем под носом, как маленькая девочка на стрессе. Я обняла подругу, и она разрыдалась у меня на плече.
– Ну все! Все! – похлопала я ее по спине. – Соберись! Ради мамы! Ты должна сейчас действовать! Если ты так ее любишь, давай, нам нужно спасаться!
Мера отстранилась и посмотрела на меня так, словно впервые увидела и узнала.
– Сспасибо, – произнесла тихо и снова начала беззвучно рыдать.
– Простите, – обратилась я к суровому молодому бойцу, что отправлял людей в колесницах к ближайшему красному туннелю, – Те, кто сейчас дежурят в желтых туннелях, уже эвакуированы?
– Я не в курсе, – сочувственно ответил парень, – Но командование этим уже занимается. Насколько знаю, туда также послано несколько отрядов.
– Слышала?! Все под контролем! – заорала я рыдающей Мере, силой вталкивая ее в колесницу, а после – влезая в транспорт сама. – На, вот лучше – надень плазменный шлем, – я водрузила головной убор на себя, а второй напялила на подругу, потому что она бессмысленно пялилась на шлем и крутила его в руках. Полная до отказу колесница сорвалась с места и понеслась… В неизвестность. Хотелось быть верить – к спасению.