Шрифт:
Пусть жуть и жесть остаются на страницах книг. Только там им и место.
За стеной послышались ругань и крики. Заплакал ребенок. Потом – второй.
«Какие милые соседи», – подумала Инна, переворачиваясь на другой бок. У нее болела голова, завтра нужно было вставать в университет, а тут опять это… Соседи ругались, их дети плакали.
Она проворочалась еще какое-то время, а когда за стеной что-то разбилось, в гневе вскочила, проворчала «Что это такое, в самом деле?» – и взглянула на время. Два часа ночи!
Вопрос был интересный, ведь за то короткое время, что Инна провела в этой съемной квартире, не было ни одной ночи, чтобы соседи не выясняли отношения, а их дети – не ревели. «И детям своим спать не дают, и себе, и соседям!» – подумала Инна, вытаскивая из сумки наушники. Она воткнула их в уши, бахнулась обратно на кровать и закрыла глаза.
На следующий день она проснулась невыспавшаяся, вареная и раздраженная. На парах Инна спала, из-за чего преподаватели автоматически записали ее в двоечницы. «Ну да, у вас-то соседи не орут каждую ночь», – думала Инна, пока одна преподавательница выговаривала ей за «поведение, недостойное первокурсницы».
Домой Инна возвращалась не в лучшем расположении духа. «Буду искать другую квартиру», – твердо решила она.
– Не смей даже! – заявила мама, когда Инна позвонила ей. – Мы итак с трудом нашли эту квартиру… И ты ничего дешевле все равно не найдешь! А район очень хороший! Мы с отцом не готовы платить больше…
– Так я работу найду! – возразила Инна. – Буду подрабатывать по вечерам…
– Вот выдумала! – рассердилась мама. – По вечерам надо домашнюю работу делать, учиться, иначе какое ты образование получишь? Ну и друзей заводить, конечно…
В общем, разговор с мамой увел в пустоту и ничем не закончился. «Ладно, – подумала Инна, заходя в свою студию. – Потерплю. Куплю беруши. Привыкну».
За стеной пока было тихо.
***
Ба-бах!
Инна подскочила на кровати и, ничего не понимая, принялась озираться в темноте. Потом она поняла, что находится не в своей комнате в родной деревне, а в городе, в съемной квартире. И ее что-то разбудило. Какой-то звук.
Ба-бах!
Инна вздрогнула и поняла: это закрылась соседская входная дверь. Затем она услышала голоса соседей из коридора – они снова ругались. Но сегодня все было иначе: они перенесли свои разборки в коридор.
«Только не это… – подумала Инна, падая обратно в кровать. – Завтра очень важные пары!»
По коридору прозвучали быстрые шаги, затем мимо ее двери кто-то пробежал. А потом за дверью взорвался визг. По спине у Инны пробежал холодок, сердце быстро-быстро застучало. «Все нормально, – подумала она. – Все хорошо. Они не вломятся к тебе сюда»…
По коридору вновь прокатился крик, и Инна спросила себя: «Разве могут так кричать люди?» Туда-сюда звучали быстрые шаги, словно соседи вдруг решили устроить урок физкультуры.
Тук-тук-тук!
Инна вскочила с кровати и бросилась к телефону. В ее дверь постучали! Она набрала номер и позвонила в полицию. Стараясь не обращать внимания на топот за дверью и дикие вопли, она попросила полицию приехать как можно скорее. Женщина на том конце, как назло, тянула время.
– Да они убьют друг друга! – воскликнула Инна. –
Полиция приехала спустя час. За это время соседи перестали гоняться друг за другом и барабанить в двери. И – что самое страшное – орать, как животные.
Инна прислушивалась к звукам: вот, полицейские вошли в квартиру к соседям, вот, соседи стали недоуменно отвечать. Инна стояла перед стенкой и слушала. Потом полицейские покинули соседскую квартиру и постучались в дверь Инны. Она вздрогнула от этого звука, посмотрела в глазок – и впрямь полиция! – и открыла.
Полицейские стали отчитывать ее за ложный вызов, Инна доказывала в ответ, что вовсе он не ложный. В итоге она расписалась, и полицейские направились к выходу.
Когда коридорная дверь за ними закрылась, отворилась дверь соседей. У Инны екнуло сердце: ей показалось, в темноте дверного проема белеет череп (причем, животный – такие Инна видела, живя в деревне), а потом на свет показалось лицо женщины. Изрытое морщинами, с близко посаженными светлыми глазами, оно было все же лицом человека, а не животного. Тут же, чуть выше, обозначилось лицо соседа – полное, краснощекое. Они вдвоем осуждающе смотрели на Инну, и та скорее скрылась в дверях, защелкнув замок.
«Нормальные люди, – сказала себе Инна. – Чего ты?»
Только робкий внутренний голос спросил: а ты уверена, что люди способны издавать такие звуки?
***
Утром Инна столкнулась с соседями в полном составе. Она выбегала из своей квартиры позже обычного и вдруг услышала, как открывается соседская дверь. Первым порывом Инны было вернуться обратно в квартиру и затаиться, но она одернула себя: «Чего ты, в самом деле? Тебе на пары идти надо, так иди!»
Сначала из двери показался глава семейства: широкий, полный, он походил на гигантский баскетбольный мяч. Сходство ему придавала рыжая куртка с черными полосками. За ним показалась жена: худая, с длинным лицом, она походила на исчезающее привидение в своей белой парке. И дети: две девочки в розовых курточках и с одинаковыми косичками – одной на вид лет пять, другой – десять. Все они воззрились на Инну. Почему-то запахло алкоголем.
– Здравствуйте, – неуверенно поздоровалась Инна.
Они ничего не ответили, только младшая девочка дернулась, словно хотела что-то сказать, но передумала. И все продолжали молча смотреть на Инну все то время, что мужчина закрывал дверь на ключ. И глаза у всех злые, что аж не по себе.
Убедившись, что дверь заперта, Инна вихрем промчалась мимо странной семейки. «Ну понятное дело, они злятся, – твердила она себе, спускаясь вниз по лестнице. – Ты же их полиции сдала! Кто бы не разозлился?»
Но их взгляды Инне не понравились… Она думала о нечеловеческих воплях в коридоре, их взглядах и в перемены между пар отчаянно искала новую квартиру. Варианты попадались не очень: слишком дорогие для одной девушки, которая еще даже не работает, слишком страшные.
Она поспрашивала у одногруппниц (вдруг кто-то согласится снимать вместе?), но все либо жили с родителями, либо уже что-то снимали, либо поселились в общаге.
– О, а места в общаге есть? – ухватилась на последнюю мысль Инна.