Соседка
Шрифт:
– Не бойся, Никитка, - крепко обняв брата, прошептала девочка, - я тебя никому в обиду не дам.
Стуки стали раздаваться по всем стенам в окружении квартиры. Даже со стороны улицы. А ведь пятый этаж! Это было похоже на то, как будто кто-то со всего маху врезался в них. Но святая вода, соль и кресты, наспех нарисованные детской рукой, крепко держали оборону.
И вдруг Оля почувствовала, как Никита стал судорожно дергать ее за рукав. Она посмотрела на брата, который, с расширенными от ужаса глазами, не отрываясь смотрел в сторону балкона. Ольга перевела взгляд на балкон. Там, даже через плотно задёрнутые шторы, было видно, как на той
– Ну всё, девочка, поигрались и хватит… Ты доказала, что твоя воля сильна… Я другого и не ожидала… А теперь подойди к двери и открой её…
– Нет! - крикнула в темноту Ольга так, что Никита снова вздрогнул.
– Ты даже не представляешь, от чего отказываешься… Безграничная власть над людьми… Ты сможешь внушить что угодно кому угодно… У тебя будет всё, что только пожелаешь… Ты будешь жить дольше чем кто-либо существующий… Только открой мне дверь…
– НИКОГДА! – вновь крикнула девочка.
И тут во входную дверь неистово забарабанили. Стук был такой громкий, что казалось, он перебудит не только всех соседей в подъезде, но и весь дом.
– Немедленно открой дверь, маленькая дрянь! – уже не скрывая своей жгучей ярости вопила ведьма, - Я знаю, что с тобой младший брат. Я слышу, как от страха колотится его маленькое сердечко. Если ты сейчас же мне не откроешь, я сожру его у тебя на глазах! Он будет умирать долго и мучительно! А тебя я заставлю смотреть, как угасает в нём жизнь из-за тебя! Открой дверь, мелкая тварь!!! Открой!!! Открой!!! ОТКРОЙ!!!
Оля не знала, сколько они так просидели с братом, прижавшись друг к другу и, умирая от страха. Когда голос ведьмы и стуки в дверь затихли, Оля посмотрела на окно. Светало. Она взглянула на брата, который вопросительно смотрел на неё.
– Она ушла? – с надеждой в голосе спросил Никита.
– Надеюсь. – ответила Оля.
И тут они услышали на лестничной площадке какой-то шум и голоса, среди которых были и голоса их родителей. Дети, как один сорвались с места, распахнули дверь и выскочили наружу. Там столпилось много людей: соседи с нижних этажей, родители Ольги и Никиты и врачи скорой помощи. А возле их двери, на полу, лежала… баба Зина. Она не шевелилась. Казалось, у неё был паралич. Её лицо всё посерело и состарилось лет на двадцать. И только глаза злобно вращались. Как будто она пыталась выразить всю злобу и ненависть, на которую только была способна. Затем её взгляд выхватил из толпы Олю, прижавшуюся к матери и, старуху затрясло. Она пыталась поднять руку и протянуть её в сторону девочки. Но санитары быстро погрузили дергающуюся старуху на носилки и стали спускаться вниз.
– Это надо же, как инсульт человека может обезобразить, - сказала Татьяна, заводя детей домой.
– И не говори, - ответил ей Семён, - а такой бодрой старушкой казалась.
Оля вопросительно посмотрела на Никиту. Тот отрицательно мотнул головой в знак того, что будет молчать как партизан.
– Я не поняла! Это что за бардак у нас в доме?!!! – послышался из комнаты крик матери. Но уже не было страшно, что попадет от родителей. Ни Ольге, ни Никите уже не было страшно…
Через какое-то время по подъезду прошёлся участковый с вопросом, не слышал ли кто из соседей криков о помощи? Дело в том, что Филимонова Зинаида Петровна (так звали старуху) прилично приложилась затылком, когда падала на пол. Для порядка, надо было выяснить, не было ли покушения на старушку. Но все соседи в один голос утверждали, что всё было тихо. Оля с Никитой также сказали, что ничего не видели и не слышали.
Так и не оправившись от инсульта, Зинаида Петровна умерла в больнице. Говорят, что до самой смерти она пыталась хоть как-то пошевелиться, словно ей очень сильно нужно было встать. Также она все время мычала, пытаясь что-то сказать.
На похоронах старухи Оля краем уха услышала разговор трёх старушек из соседнего подъезда.
– Ох и странная была эта Зинка, - начала разговор баба Сима.
– Да тише ты! – шикнула на неё другая старушка (кажется, баба Валя), - не заешь что ли? О покойниках либо хорошо, либо ничего.
– Да чего ж хорошего о ней говорить-то? – не унималась баба Сима, - Вот мне Никитична сказывала, что они с Зинкой из одной деревни. А у той бабка ведьмой была, её все в деревне сторонились. А как приехали в город, Никитична с ней, да устроились на швейную фабрику, так Зинка сразу себе хахаля нашла и замуж выскочила.
– Ну и что с того? – вмешалась в разговор другая бабулька, Тома.
– А то, что муж у неё был молодой и здоровый как бык. А за два года с ней ссохся весь и помер. А баба она была видная. И после смерти мужа одна долго не засиделась. Люди говорят, мужики разные к ней захаживать стали. Только, кто приходил к ней, через какое-то время пропадали.
– Ну и языкатая ты Серафима! Язык, как помело, - пыталась пристыдить Серафиму Валя, - Никитична лет десять назад как померла. А было ей тогда девяносто четыре года.
– Вот! – у бабы Симы аж глаза загорелись, - а Никитична на два года младше Зинки! Ведьмой была Зинка! Это факт! А жила долго, так как жизнь из людей «пила».
– Что-то я не помню, чтобы люди здесь повально умирали, - задумчиво произнесла баба Тома.
– Так осторожная была. Может, понемногу из людей брала, а, может где в других местах промышляла, чтоб не заметно было. А помирала она долго и в мучениях, знаете почему?
– Ну? – уже обе старушки с нескрываемым интересом смотрели на Серафиму.
– Так ведьма, когда приходит время помирать, свое проклятье должна кому-то в роду передать. Тогда она не будет в аду гореть. Если таковых не найдется, тогда ведьма должна найти кого-то подходящего, и передать это зло ему или ей. Как они его находят, не знаю. А у Зинки не было никого из родных. И, видать, не нашла никого. Вот и крутило её. Уж очень ей в аду гореть не хотелось.
Дальше разговор плавно утек в другое русло и, Оля потеряла к нему всякий интерес.
***
Прошло время. Дядя Серёжа после выписки из психиатрической лечебницы, бросил пить и ушел в монастырь. Домой он так и не вернулся.