Соседка
Шрифт:
— Я…
Я не буду отвечать на этот вопрос, решила Джулия. Что за мерзкий запах?!
— А почему без лифчика? — спросила Элис. — Ты стала феминисткой? Добиваешься равенства полов?
Джулия вздохнула и провела рукой по волосам. — Просто я никуда не собиралась, поэтому мне он ни к чему.
— Одно из преимуществ работы дома, — согласилась Элис. — Завидую тебе. И твоему выдающемуся бюсту.
Интересно, позавидовала бы Элис причине, по которой мой бюст стал выдающимся? Джулия слегка покачнулась
— Зачем ты пришла?
— Мы разбивали клумбы на новом участке парка, — весело сообщила она, . — и поскольку уж я оказалась поблизости, то решила зайти, по пути прихватив ланч у Джеррарда. — Элис сунула в руки Джулии коричневый пакет. — Твое любимое блюдо.
О, ради Бога, только не это!
— Баранина со специями, — радостно объявила Элис и остолбенела от неожиданности, когда сестра выронила пакет и бросилась бежать.
— Джулия! Джулия!
Но та была уже в ванной, расставаясь с выпитым чаем и содовым печеньем.
— Джулия! С тобой все в порядке? — заколотила в дверь сестра.
— В-все п-прекрасно, — с трудом проговорила Джулия, когда смогла перевести дыхание.
Она уселась на край ванны, ополоснула лицо холодной водой и уронила голову на колени.
— У тебя грипп? — спросила Элис. — Ты поэтому лежишь в постели?
— Нет. — Держась за раковину, она заставила себя встать и глубоко вдохнула. — У меня все в порядке.
Джулия сделала три глубоких вдоха, почистила зубы и похлопала себя по щекам, стараясь вернуть на них хоть какую-то краску. Затем сказала себе, что все действительно в порядке. Это обычное утреннее недомогание. Но открыть дверь она не сможет до тех пор, пока…
— Ты… э-э-3… не уберешь пакет?
— Сделано.
Послышались удаляющиеся шаги сестры и звук открываемой наружной двери. Джулия еще раз глубоко вздохнула.
— Прекрасно. Я чувствую себя прекрасно, — повторила она просто на тот случай, если ее желудок об этом не знал.
Когда она открыла дверь, Элис только что вернулась. Склонив голову набок и прищурившись, она пристально изучала Джулию и молчала. Наконец та нахмурилась.
— Ну и?
Элис тряхнула головой, словно отгоняя какую-то бредовую мысль. Но затем ее глаза сузились еще больше.
— Пополневшая грудь. Безразмерные майки. Неадекватная реакция на запах баранины. Ты беременна?!
И Джулия, обхватив руками плечи, с вызовом встретила взгляд голубых глаз Элис.
— А что, если и так?
— О Ббже!
Глаза Элис едва не вылезли из орбит.
— Ну и что? — Джулия еще крепче стиснула себя. — Это не обязательно плохо.
— Нет, конечно нет! Просто я никогда не думала, что именно ты… Я хочу сказать… — Элис снова тряхнула головой, на этот раз словно для того, чтобы прояснились мысли. — Ты всегда была…
Она
Ты всегда была пай-девочкой. Никогда не совершала опрометчивых поступков, не переступала границ дозволенного. И это действительно было так. Вольнолюбивая, непокорная Элис старалась за двоих! И обе сестры знали, что если уж одна из дочерей Барнсов забеременеет «неподобающим» образом, то скорее всего это будет не Джулия.
— Ну что ж, — проговорила Элис, часто моргая и не зная, куда деть руки. Наконец ей удалось улыбнуться. — Кто же счастливый папаша?
— Неважно.
— Неважно? — Элис уставилась на нее, затем, не обращая внимания на предостерегающий взгляд сестры, спросила: — Он хотя бы знает?
— Знает.
— И?
Джулия, изображая равнодушие, небрежно пожала плечами.
— Ему это неинтересно.
— Да что же это за идиот…
— Он не идиот! Хотя… может быть, и так. Он просто не хочет быть отцом.
— Ему следовало бы подумать об этом раньше, — ядовито заметила Элис.
— Давай не будем продолжать, Элис, ладно?
— Но…
Рот Элис открылся, затем закрылся вновь. Она прислонилась к стене, глубоко вздохнула и наконец сменила тему.
— А остальные знают?
— Никто. Только он. А теперь и ты.
Элис это не понравилось. На ее лице мелькнуло встревоженное выражение.
— А ты не… не думала о том, чтобы сделать…
— Нет, не думала! Я намерена родить ребенка! И собираюсь воспитать его. Или ее. Об аборте не может быть и речи!
Джулия свирепо уставилась на сестру.
— Правильно, — быстро согласилась та.
Она понимала, что одну ошибку нельзя исправить, совершив другую, еще худшую. Элис засунула руки в карманы узких джинсов, глубоко вздохнула, пытаясь прийти к какому-нибудь решению, затем еще раз вздохнула. Наконец с улыбкой сказала:
— Что ж, я всегда хотела быть тетей. Чем я могу тебе помочь?
Джулия быстро заморгала, почувствовав влагу на ресницах, и порывисто обняла сестру.
— Ты уже помогла. — Она не понимала, насколько важна для нее поддержка сестры, пока не получила ее. — Спасибо тебе.
Элис крепко стиснула ее плечи.
— Пожалуйста. Ты же знаешь, я тебя не оставлю. Ты всегда была рядом со мной в трудную минуту.
Действительно Джулия всегда оказывалась рядом, когда нужно было защитить право младшей сестры на то, чтобы быть отличной от других. Право красить волосы в пурпурный, зеленый или оранжевый цвет, склеивать их в торчащие сосульки. Носить драные джинсы, клетчатые рубашки и грубые башмаки, а не платья с оборочками.
Она сражалась за право Элис встречаться с парнем, украшенным татуировкой. И еще с одним, одетым в кожу и разъезжающим на «харлее».