Соседка
Шрифт:
Джулия на это ничего не ответила. Поэтому он заставил себя продолжить:
— Ты поливаешь мой садик?
В былые времена такой вопрос был бы ни к чему. Это само собой разумелось.
— Я поливаю твои помидоры, Пол, — ровным тоном ответила она.
Последовала еще одна длинная пауза. Двойня? У нее двойня?! Пол все еще не мог в это поверить. Затем Джулия сказала:
— Кто-то стучит в дверь. Мне нужно идти. Сесил? — подумал Пол, но вслух не спросил.
— Ладно, тогда иди. — Двойня! Он перевел дыхание и тряхнул головой. — Береги
— Да, — сказала она и повесила трубку. Пол еще долго стоял перед телефоном, не двигаясь. Он пытался думать о том, что услышал, пытался свыкнуться с этим. Но тщетно. У Джулии будут два ребенка? Он, который избегал всяческих уз, обязательств, ответственности, вот-вот станет отцом двойни? Нет, это немыслимо!
Пол уставился на телефон. Может, он вовсе не поднимал трубку и не звонил ей? Может, все это ему только приснилось? Хотелось бы надеяться!
И он надеялся. Целых три недели надеялся. А также беспокоился и переживал. После Индокитая ему пришлось отправиться во Францию, чтобы получить недостающую информацию. Обычно его не тяготили подобные метания по всему свету. Раньше это не имело для него значения.
А теперь имело. Он был озабочен. Раздражен. Встревожен. Проклятье, только волнений и забот ему не хватало! Нужно вернуться домой и во всем разобраться. Позаботиться о том, чтобы все было хорошо — чтобы Джулии было хорошо.
Если он сможет этого достичь, то и у него все будет хорошо.
После Парижа редактор собирался снова послать его в Индокитай. Впервые Пол отказался и полетел домой. Он прибыл рано утром, выжатый как лимон и нуждающийся, как всегда в таких случаях, в горячем душе, холодном пиве и двадцати четырех часах сна.
Но он сразу же поднялся к Джулии. Она удивилась, открыв дверь и увидев его. Пол тоже был удивлен тем, как сильно она изменилась за время его отсутствия. Она была похожа на худенькую девочку, засунувшую пляжный мяч под безразмерную майку.
— Господи, да ты хоть что-нибудь ешь?!
— Что? Конечно, я ем… Куда ты идешь? Джулия вцепилась в его рукав, когда Пол вошел в квартиру и направился через гостиную прямиком в кухню.
Он рывком открыл холодильник. У нее были сыр, яйца, зелень, сладкий перец, кефир. Козья еда, с отвращением подумал Пол.
— Тебя ведь больше не тошнит по утрам?
— Нет, но…
— Прекрасно. Тогда я пойду и куплю бифштексы. Я скоро вернусь. — И он зашагал к двери.
— Пол! — Она пошла за ним. — Сейчас половина девятого утра! Что ты творишь? Ты не можешь врываться вот так и просто… просто…
Пол посмотрел на нее через плечо.
— Но я ведь уже ворвался, — мягко сказал он. — И мне плевать, который теперь час. Я вернусь. У тебя есть картошка?
— Нет, но…
— Я куплю.
Он пошел в продуктовый магазин поблизости и купил бифштексы и картошку. Пиво тоже купил. Он вернулся через час, даже не зайдя к себе, чтобы побриться и принять душ. Ничего, потерпит его и в таком виде.
Джулия
— Это ни к чему, — сказала она, когда Пол с пакетом в руках прошагал мимо нее в кухню.
— А мне кажется, очень даже к чему, — ответил он. Пол знал, где что лежит в этой кухне, и быстро отыскал кастрюлю для картошки. — Накрой на стол, — распорядился он через плечо.
— Я уже завтракала.
— А я еще нет. Сделай мне одолжение.
Он проговорил это сквозь зубы и бросил на нее взгляд, который заставил Джулию повиноваться.
— Грубиян, — пробормотала она, расставляя тарелки.
— Видимо, кто-то на это напрашивается.
— Я думала, ты не хочешь принимать никакого участия ни в моей жизни, ни в жизни ребенка… детей, — .поправила она себя.
«А я и не хочу!» Однако он этого не сказал, сосредоточившись на приготовлении еды. Пол. не смотрел на Джулию. Во всяком случае, прямо, пристально. Наблюдение за ней казалось ему чем-то очень деликатным, очень интимным.
Он занимался с ней любовью, а теперь не мог видеть ее тело, то, во что эта любовь превратила его. Даже думать об этом было невыносимо. Пол проткнул мясо вилкой, чтобы проверить, готово ли оно.
Джулия, закончив накрывать на стол, стояла и смотрела на него. Он спиной чувствовал ее взгляд. Ему хотелось обернуться и увидеть женщину, которой она была когда-то, своего друга. Полу представилось, что он улыбнется — и все случившееся с ними канет в небытие.
Но это невозможно. Поэтому он будет делать то, что делает. Будет заботиться о ней. Будет следить за тем, чтобы она хорошо питалась, чтобы хорошо перенесла беременность. А потом?.. Так далеко он не заглядывал.
7
Джулия никак не могла выставить его.
Пол вел себя бесцеремонно, напористо — и все это время давал ей понять, что не хотел бы здесь находиться вообще.
— Уходи, — сказала она ему и повторила это, наверное, раз десять тем первым утром, когда он ворвался в ее квартиру — в грязной одежде, немытый, нечесаный, небритый, с покрасневшими белками глаз.
— Иди домой, — сказала она с тех пор, наверное, раз сто.
Он не слушал. Не отвечал. Не улыбался. Не разговаривал. И, что хуже всего, не уходил. Похоже, он считал, что она не справится без него.
— Ты мне не нужен! — сказала она на третий день, когда Пол поднялся к ней в шесть часов вечера, чтобы приготовить обед.
— Но кто-то должен быть рядом, — безапелляционно заявил он, направляясь в кухню. — Где этот Как-Его-Там?
Джулия нахмурившись последовала за ним.
— Как-Кого-Там?
— Сесил, — выплюнул имя Пол, словно ругательство.
— Уехал на неделю в Бирмингем. Девушка Сесила передумала. По крайней мере, он надеялся на это и взял недельный отпуск, чтобы разведать обстановку на месте.