Соседские войны
Шрифт:
– Ты что о себе возомнила, мышь паршивая?!
Началось. И чего сразу мышь? Я, может, шиншилла – пушистая и с крутой жопкой.
– Да такая, как ты, Архипу на одну ночь!
Понеслась... Чего-то подобного я и ожидала, что уж там. Встреча с бывшей Воронова веселой или вдохновляющей быть просто не могла. И стоило бы, пожалуй, помолчать, но разве же я когда-то поступала правильно?
– А ты откуда знаешь? Может, мы стену между квартирами уже пробили и каждую ночь вместе проводим. А ты что думала? Бегать друг к другу через площадку, когда свадьбу
И вот ни разу не пожалела. Резко вытянувшееся лицо Ирочки того стоило. На какую-то минуту она точно выпала из реальности, покраснев от злости.
– Врешь!.. – наконец прошипела блонди.
Вру, но тебе этого знать не нужно. В ответ я только улыбнулась, скрестив руки на груди.
– Не-а. Мы уже почти все распланировали на пятилетку: зимой свадьба, а потом шесть детишек в пять лет.
Пед научил меня многому – прежде всего, нести ересь с умным лицом. И сейчас убедить Ирочку мне удалось! Несмотря на то, как бредово звучало то, что я говорила – удалось.
Побледнев, она просто отшатнулась.
– Я... Ты... Мерзавка, и он – идиот! Меня променять на такое пугало! Он еще пожалеет!
Уже жалеет. Не жалеть, когда у соседки крыша периодически протекает, просто невозможно. Но и этого я тоже говорить не стала, только неопределенно повела плечом.
И это Ирочку взбесило еще больше: разъяренно топнув ногой, она вихрем летела из кафе.
– Ну, наконец-то, хоть поем спокойно! – проворчала я.
И лучше бы я молчала. Порой мне вообще кажется, что стоит только сказать что-то подобное, как вселенная снова щелкает рубильником. Спокойно – значит, добавим перцу!
И перец ждать себя не заставил.
– Шестерых? Маша, а ты мои силы не переоцениваешь?
От этого вкрадчивого голоса, который раздался со стороны диванчика, расположенного за моей спиной, захотелось мгновенно провалиться под землю. Да что же за проклятье такое?!
– Неужели в этом городе только одно кафе? – скривившись, я обернулась.
– Да, так и есть. – протянул улыбающийся Воронов.
В первое мгновение мне показалось, что он упивается моим смущением. И во второе, и в третье – тоже. Этот негодяй и правда наслаждался всей этой дурацкой ситуацией.
– Не смей издеваться! – возмутилась я, чувствуя, что острить-то я еще могу, а вот прекратить краснеть ни в какую.
Нужно ведь было ему именно сегодня и именно здесь появиться!
Иронично приподняв бровь, Воронов и вовсе рассмеялся.
– Да разве я издеваюсь? – картинно изумился он. – Впрочем, да, издеваюсь. Имею право, раз меня здесь решили на развод пустить.
Фыркнув, я вообще развернулась к нему спиной, взявшись за кофе. С одной стороны было стыдно, с другой – Воронова хотелось придушить.
– Ох, Маша, как же мне с тобой жить спокойно...
– Уже со мной! Так, что, на шестерых согласен? – не упустив возможности, поинтересовалась я и даже обернулась к нему. Если уж оплошала, буду гнуть свою линию до победного конца.
Вновь
– Сколько же в тебе наглости! – протянул мужчина и поднялся с места.
– Что ни есть – все мое. – только и фыркнула я.
А вот нечего смущать девушек и загонять в тупик, мы можем ответно выбросить такое, что дважды пожалеешь, что связался с нами!
Хмыкнув, Воронов смерил меня взглядом.
– Да твое, никому другому такое счастье и даром не нужно.
Ах, ты, нахал! Прищурившись, я попыталась максимально точно скопировать его взгляд. Судя по ироничной усмешке Воронова, вышло не очень.
– Не жалуйся! Может я вообще твоя судьба!
Мать моя женщина, куда это меня понесло? Ну, да ладно, продолжаем в том же тоне, сворачивать поздно. И, судя по лицу Воронова, его это поразило... Ну, если не в сердце, то в печень точно.
Хмыкнув, он вдруг склонился ко мне. Так, это что за наступление? Мигом растеряв весь запал, я осторожно отодвинулась, глядя на этого усмехающегося нахала.
– Ну, моя ли ты судьба еще определить нужно... Так что сегодня к шести приглашаю вас на кофе. Буду проверять.
И пока я, почувствовав себя рыбкой, ошеломленно смотрела на него, это бессовестное создание быстро выпрямилось и стремительным шагом покинуло кафе.
Впрочем, и после того, как дверь за ним закрылась, я еще долго рассеянно смотрела в одну точку. Вот кто бы объяснил: мне радоваться или печалиться?
Радоваться или печалиться. Этим вопросом я задавалась всю осень. Пересекались мы с Вороновым все так же часто: острили, несколько раз сходили в кафе, и… Черт, как бы неловко это ни было признавать, но мне было с ним хорошо. На удивление тепло, приятно и надежно.
Даже когда октябрьским вечером нас у подъезда поджидала уже знакомая лысая парочка, мне не было страшно, я не рвалась закрыть спутника своей не шибко широкой грудью. И пока парочка как могла извинялась, явно получив нагоняй от вышестоящего начальства, я выглядывала из-за плеча Воронова, и меня нет-нет, да тянуло на улыбку.
Вот только к ноябрю эти прогулки пришлось прекратить. Дни и ночи я тратила на треклятые документы и почти валилась с ног от усталости. Тяжела работа лаборанта в период аккредитации! Этим вечером, снова с головой погрузившись в отчеты и таблицы, я приготовилась провести уже привычно безрадостную и бессонную ночь, но нет.
Стоило устроиться за ноутбуком, как в дверь требовательно постучали.
– Ну, кого еще принесло… – на миг прикрыв глаза, я искренне понадеялась, что этот «кто-то уйдет», но не тут-то было.
В дверь продолжали настойчиво трезвонить, и в конце концов я была вынуждена подняться.
– Да иду я, иду! – ворчливо бросила я, уже скоро вступив в схватку с дверью.
Та, точно сказочный дракон, скрипела, хрипела, хрустела, но сдалась рыцарю с железным ключом только после шестой попытки и поминания какой-то матери. Толкнув дверь, я на миг даже замерла удивленно.