Сошедшие с небес (сборник)

Матесон Ричард

Признание

Вдруг Райана наполняет ужас. Он не может постичь, зачем он здесь. Ему кажется, что, придя сюда, он совершил поступок столь же бессмысленный и опасный, как если бы похлопал Смерть по плечу. Человек, за которым он шел, смотрит на него с загадочной, безмолвной невыразительностью. Их лица освещает тусклый свет лампад, висящих на равном расстоянии вдоль прохода.

Райан делает еще шаг вперед, так что теперь они оказываются на расстоянии

вытянутой руки друг от друга.

— Меня зовут Фосфор, — говорит мужчина на чистом, но странно взвешенном английском. — Ты не должен прикасаться ко мне. Но ты можешь ответить на один мой вопрос.

Райан останавливается и ждет, пока Фосфор, светоносный, утренняя звезда, вытряхивает из пачки сигарету и прикуривает, от чего его мокрое лицо на мгновение вспыхивает золотом.

— Зачем ты здесь?

— Я не знаю.

— Подумай как следует, прежде чем снова дать ответ. Я должен спросить тебя снова. Зачем ты здесь?

— Потому что я люблю тебя. — Райан не верит собственным ушам, ему хочется взять свои слова обратно, но поздно.

— Ты же не знаешь, кто я.

— Мне и не нужно. Я знаю свои чувства.

— Это опасно для тебя.

— Мне без разницы.

— Ты понимаешь, что я такое.

— Думаю, что да.

— И тебе не страшно.

— Нет.

Быть может, Райана подводит воображение, но ему кажется, что губы прекрасного пришельца движутся не в такт его словам, как в плохо дублированном фильме. Слова Фосфора гремят в мозгу Райана, дезориентируя его.

— А зачем ты здесь? — отвечает Райан вопросом на вопрос.

Фосфор вздыхает:

— Мы бунтари. Мы считаем, что людям надо сказать. Возможно, нас накажут, когда мы вернемся.

— Что сказать?

— Что вас уже не спасти.

Райан тычет себя указательным пальцем в грудь и озирается.

— Ты думаешь, я этого хочу? Спасения?

— Я говорю не о тебе. Я говорю о мире. Вы распадетесь на атомы, и очень скоро. Все люди на свете. Как, по-твоему, если вы узнаете об этом, вам будет легче?

Райан не может собраться с ответом. Он не рассчитывал на то, что ему придется вести метафизические дебаты во французской церкви. В его голове проносится мысль о том, что человек, в которого он влюбился, может быть просто псих, или обдолбанный, еще один красивый отморозок, который видел слишком много поздних ночей. Но Райану нужна вера. И он ищет ответы. Это в природе человека — искать решения.

— Так ты говоришь, что мир скоро кончится? Нет, мне не стало бы легче, если бы я знал, как именно это произойдет, но это помогло бы мне измениться.

— А ты хочешь измениться.

— Да.

— Почему?

— Потому что я себе не нравлюсь. Я сбился с пути. Как почти все мы.

— Тогда иди ко мне. — И Фосфор раскрывает ему свои объятия.

Видение

Его поза вселяет

в Райана беспокойство, напоминая ему о гиперреалистической скульптуре Христа в человеческий рост, которая стояла в часовне его школы. И все же он без малейшего колебания делает шаг прямо в объятия своего ангела и чувствует, как его теплые руки, словно крылья, смыкаются вокруг его плеч.

Фосфор отбрасывает сигарету, делает выдох и крепко целует Райана прямо в рот. Его поступок должен казаться святотатством, но он ощущается как нечто прямо противоположное.

Рот Райана наполняется расплавленным дождем, который захлестывает его горло и стекает дальше, в грудь, от чего его душу охватывает пламя.

Серые стены церкви рушатся, и он видит. Видит по-настоящему.

Все начнется ровно через шесть недель после этой ночи. Будущее разворачивается перед ним сверкающими вспышками, которые слепят глаза.

Огромная бомба взрывается на нефтяном месторождении в Сибири.

Русские уничтожают главный суннитский храм на Среднем Востоке.

Саудовская Аравия погружается в пламя гражданской войны.

Нефтепроводы перерезаны. Войска больше не в состоянии сдерживать толпы.

Без нефти прекращается подача электричества, а без электричества — подача воды. Америка пытается заключить новые союзы, но терпит провал. Китаю больше не нужна ее помощь. Пожилые люди орут друг на друга, разделенные огромными столами для переговоров. Толпы людей мечутся, словно стада перепуганных животных. Здания рушатся. Запад остается без защиты и рассыпается, как карточный дом.

Конец наступает с неприличной быстротой, но страдания растягиваются на годы. Кадры катаклизмов крутятся в мареве пикселей, закольцованные на умирающих телеэкранах мира. Будущее вопит, затем голодает, затем скулит, затем истаивает в беззвучную боль, которая превращает всех сначала в животных, потом в насекомых, потом в микробов.

Решение

Райан вырывается из объятий и размыкает цепь. Стены церкви возвращаются на место. Он моргает, стараясь сфокусировать взгляд.

— Вот, значит, зачем вы здесь, — говорит он, с трудом шевеля губами, как пьяный. — Вы знаете о том, что будет. И вы испытываете нас, чтобы понять, надо ли и нам тоже знать.

— Мы здесь, чтобы помочь. Ты должен мне сказать. Решение за тобой.

— Скольких еще вы спрашивали?

— Мы спрашиваем только тех, кто видит в нас то, что мы есть. Тех, кого влечет к нам вопреки их собственной природе. Нам надо знать, как вы хотите выжить, с этим ужасным знанием или без него.

— Если все исчезнет всего за несколько проходов солнца по небу, — отвечает Райан, — то я хочу бодрствовать, а не спать. Если мне не суждено выжить, то я хочу жить. Пожалуйста, не отнимай у меня эту память. Оставь ее со мной.