Сошедший с рельсов
Шрифт:
– А где он?
В эту минуту из-за двери за стойкой вышла женщина. Его жена, догадался я. Она курила сигарету.
– Бургер, – бросил ей толстяк. – Средний.
Она полезла под прилавок, достала замороженное тесто и запустила в гриль.
– Жареную картошку будете?
– Конечно.
– Только что переехали? – поинтересовался хозяин.
– Нет. Но подумываю.
– Вот как! А на кой ляд?
– Простите?
– Почему вы решили сюда перебраться?
– Слышал, здесь есть работа для учителя.
– Так вы учитель?
– Да.
– А у меня в школе дела всегда шли неважнецки, – хмыкнул он. – Голова не на
– Зато сейчас дела как будто в порядке.
– Не жалуюсь.
Его жена положила передо мной гамбургер. Он был розовым и маслянистым.
– А что произошло с парковочными счетчиками? – поинтересовался я.
– Со счетчиками? – переспросил хозяин. – Кто-то что-то свистнул.
– И что, нельзя починить?
Он пожал плечами:
– Кому это надо? У нас все равно их некому обслуживать. Счетчики никто никогда не включал.
– Как это «некому обслуживать»?
– Да так. У нас вообще ничего нет. Город разваливается. Даже полиция общая с Цицеро.
– Вот это да! – удивился я, а сам подумал: «Большинство граждан должны ощущать тревогу, если в городе нет собственных полицейских сил. Большинство, но только не я».
Оукдейл, штат Иллинойс. Городишко казался мне все больше подходящим, чтобы кинуть на вешалку шляпу.
Я послал свое резюме и письмо в оукдейлский школьный округ.
Написал, что изучал в колледже педагогику, но после окончания занимался предпринимательской деятельностью. Преуспел в делах, но теперь испытываю потребность поделиться знаниями с другими. Так сказать, лепить и формировать молодые умы. Как ни странно, в моих словах была доля истины. Всю жизнь я занимался тем, что стремился всучить народу не слишком ему нужный продукт. И меня по-настоящему привлекала мысль заняться действительно полезным делом.
Резюме я сочинил нарочито туманно. Написал, что окончил Нью-Йоркский университет, но не уточнил, какой посещал колледж. Ставил на то, что нищим выбирать не приходится. Что перегруженная и лишенная средств система школьного образования города будет не в состоянии проверить факты.
Письмо и резюме я отправил в июле.
И десятого августа получил ответ.
Меня приглашали на собеседование.
Сошедший с рельсов. 47
Я начал преподавать на следующий день после Дня труда [58] .
58
День труда – праздник в США. Отмечается в первый понедельник сентября. На следующий день после Дня труда в школах начинается учебный год.
Английский в седьмом классе. Мне предложили класс на выбор, и я пошел в тот, который был ближе по возрасту к Анне. «Раз не могу пока помочь ей, – подумал, – буду помогать ее ровесникам».
Стояла теплынь, но в постоянно дующем ветре я ощущал наступление осени. В августовском океане били ледяные струи. Я стоял на ступенях средней школы имени Джорджа Вашингтона и дрожал в рубашке с короткими рукавами.
Первый день получился просто ужасным.
Прозвенел звонок – и вот я перед классом. Сорок один ученик скептически таращат на меня глаза.
Класс состоял на две трети из черных и на треть из тех, кто подражал черным. Даже белые дети носили
Когда я стал писать на доске свое имя, мел раскрошился, и класс покатился со смеху. Я открыл стол, однако нового мелка не обнаружил. С этим мне еще не раз пришлось столкнуться в тот год в школе.
На доске так и осталось: «мистер Уи…»
И меня, конечно, прозвали мистером Уи.
«Эй, мистер Уи, привет, старик, как дела?»
Я не поправлял. В тот первый день лед был растоплен. Со временем я привык к прозвищу. И только однажды огорчился – когда прочитал в ребячьем туалете над писсуаром: «Держусь за голову Уи».
Мне стали нравиться мои ученики. Даже автор настенных росписей. Его поймали в процессе очередного творческого акта, и он застенчиво признался в создании всей коллекции граффити. За это он два дня просидел в заточении. А надзирателем вызвался поработать я. Мне некуда было спешить. Дома меня никто не ждал, и поэтому я оставался после уроков в школе: следил за наказанными, подтягивал отстающих, занимался с баскетбольной командой.
Автора настенной росписи звали Джеймс. Но ему больше нравилось обращение Крутой Джей. У него не было отца. «Только мама», – сказал он, и я невольно подумал об Анне.
Я пообещал: если он прекратит писать в туалете, что держит там за голову Уи, я стану называть его Крутым Джеем.
Мы заключили сделку.
И стали друзьями.
Я начал пользоваться успехом. Не в среде учеников, а среди учителей. Потому что добровольно брался за работу, которую иначе пришлось выполнять бы им.
Но и в теплых отношениях есть свои недостатки.
Когда человек начинает нравиться, ему неизбежно задают вопросы: откуда родом, чем занимался раньше, женат или нет и сколько родил детей?
Обеденный перерыв превратился для меня в сущую пытку. Сорок пять минут мне приходилось отвечать на вопросы коллег, тщательно следя за языком, чтобы не проколоться. Например, Теду Роегеру, учителю математики восьмых классов, который приглашал меня в выходные поиграть в софтбол [59] в их лиге тех, кому за сорок. Или Сьюзан Фаулер, тридцатилетней учительнице рисования, одинокой и уже отчаявшейся обзавестись мужем, которая неизменно занимала свободный стул за моим столом и поворачивала разговор на личные отношения и связанные с ними трудности.
59
Софтбол – широко распространенная в США спортивная игра, похожая на бейсбол. Идет на поле меньшего размера с использованием более крупного мяча.
В итоге пришлось запереться дома и написать историю жизни Лоренса Уиддоуза – с детских лет по настоящее время. Потом я устроил небольшую тренировку, задавая себе вопросы о самом же себе.
Где ты вырос?
Стейтен-Айленд. (Следовало выбрать такой район, который я хоть как-то знал. И поскольку я проезжал его миллион раз по дороге к тете Кейт, то надеялся не сморозить глупость при встрече с «земляком», если тот примется меня расспрашивать.)
Чем занимались твои родители?