Сослан-богатырь
Шрифт:
Стала лисица жадно лакать кровь Сослана и только схватилась за окровавленные его колени, как закричал ей Сослан:
– Будь ты проклята! За красивую шкуру будут убивать тебя люди, но ни на что не будет годно твое мясо!
И поскорей убежала лисица. Что же было ей делать еще?
* * *
Долетела ласточка до селения нартов, влетела она в дом Ахсартагата, села на потолочную балку и защебетала:
– Сослану вашему Колесо Балсага отрезало ноги. В поле Зилахара
Завыли тут, заголосили и старшие и младшие нарты. И кучками идут все нарты на поле Зилахара, каждый торопится прийти первым.
Но впереди всех поскакал на коне лукавый Сырдон. Первым подъехал он к Сослану и сказал:
– Эх, Сослан, раньше бы надо было тебе умереть? Все нарты кучками идут сюда. В каждой кучке запевала заводит веселую песню, и все нарты весело им подпевают, радуясь твоей смерти.
Сердце Сослана чуть не разорвалось от горя, когда услышал он эти слова. Но вот подошли нарты к нему, и увидел он, что мужчины от горя царапают щеки, а женщины рвут на себе волосы.
– Сослан, наш сын! Сослан, наш свет!
– громче всех кричит Шатана.
И сказал Сослан:
– Недостойную весть принес мне о вас Сырдон. Покажите мне его! Где он?
Но кто может найти Сырдона? Он ускакал и спрятался.
Подняли нартские юноши Сослана и понесли его в селение. А тут, откуда ни возьмись, Сырдон. Проскакал мимо Сослана и крикнул:
– Если ты, несчастный Сослан, доживешь до дома Ахсартагата, то еще один позор ждет тебя там! Из кожи змеи приготовлен тебе гроб, а погребальные одежды сшиты из кожи лягушки.
Только внесли Сослана в родной дом, сразу сказал он родичам:
– Пока жив я еще, родичи мои, покажите мне мой гроб и погребальные одежды.
Зачем тебе живому видеть то, что понадобится тебе после смерти? Не такова твоя погребальная одежда и не таков твой гроб, чтобы тебе пришлось их стыдиться. Ты могучим и славным сделал наш род. Ты огонь зажег в нартских очагах и жизнь свою отдал за это. Ты отдавал нам всю свою силу - неужели не приготовили мы для тебя достойной погребальной одежды и неужели не проводим мы тебя достойно в Страну Мертвых!
Что делать!
– сказал Сослан.
– Горькое слово сказал мне Сырдон, и не успокоюсь я, пока не увижу гроб свой и свою погребальную одежду.
Вынесли тогда нарты погребальные одежды - из драгоценного шелка были сотканы они. Показали ему гроб его - был он выкован из червонного золота. И захотел Сослан, чтобы на живого на него одели погребальные одежды, и велел он, чтобы живым его положили в гроб.
И когда исполнили просьбу его, обратился Сослан к своим родичам:
– Эй, Урызмаг и Хамыц, постройте мне склеп! И пусть будет в нем одно окно на восток, чтобы по утрам смотрело ко мне солнце. Пусть другое окно будет надо мной посредине, чтобы солнце светило мне в полдень, а третье пусть будет на запад, чтобы вечером оно прощалось со мной. Стрелы и лук положите со мной в гроб и главного не забывайте:
Молчат нарты и пятятся от гроба Сослана: все боятся вступить в бой с Колесом Балсага. И только молодой Ацамаз, любимый племянник Сослана, остался стоять у гроба.
И сказал Ацамаз:
– Если, Сослан, не поставлю я на могиле твоей расколотого на две части Колеса Балсага, то пусть товарищи мои не считают меня больше мужчиной!
Услыхал Сослан эти слова, успокоился и велел нести себя в могилу.
Всё сделали так, как завещал он.
Положили в гроб его лук и стрелы и три окна пробили в его склепе.
Прошло несколько дней после похорон Сослана. Урызмаг и Хамыц пришли к Сырдону:
– Норовистого коня оставил Сослан, - сказали они Сырдону.
– Надо бы его время от времени объезжать. Ты хороший наездник, Сырдон. Если будет милость твоя, садись иногда на него.
И тут притворщик Сырдон горько заплакал: - О, горе мне! Как ваше сердце позволило сказать мне эти слова? Да пусть лучше дом мой разрушится, чем сяду я на коня моего брата!
– Но что же нам иначе делать, Сырдон? Как нам быть, мы не можем придумать.
Снова притворился лукавый Сырдон, будто ему это не по душе, но все же под конец согласился.
Стал Сырдон время от времени ездить на Сослановом коне. Но каждый раз, подходя к коню, он говорил:
– Ох, не по душе мне садиться на тебя! Лучше бы кто другой ездил на тебе!
Но, выехав за околицу селения, где его никто не видел, Сырдон носился на коне, гонял его то в одну, то в другую сторону. Гонял и приговаривал:
– Чего мне пожелать тебе, Сослан, на том свете? Твое наследство мне досталось!
И однажды направил Сырдон коня на кладбище и стал гарцевать вокруг могилы Сослана.
– Эх, Сослан, не пришлось тебе видеть, как гоняю я балованного коня твоего!
– кричал Сырдон, проезжая мимо могилы Сослана.
– А сейчас я и тебя оседлаю!
– И перескочил он с седла на склеп Сослана, сел на него верхом и оказался прямо над потолочным окном, которое завещал сделать Сослан.
И только Сырдон оседлал склеп - Сослан из глубины склепа пустил стрелу в потолочное окно, и - пусть с врагом твоим будет так!
– стрела пронзила Сырдона насквозь, до самой макушки его головы, и, не сходя с места, издох Сырдон.
– Тебе я отомстил, - сказал Сослан, - но не отомстили еще за меня Колесу Балсага. Тогда бы я успокоился!
Но Ацамаз не забыл о том, что он обещал Сослану. Пошел Ацамаз к небесному кузнецу Курдалагону и попросил его:
– Выкуй мне тяжелый железный лом!
Отковал Курдалагон такой лом, какой просил Ацамаз. И велел Ацамаз передать Колесу Балсага:
– Я буду ждать тебя на поле Хиза. Хочу я сразиться с тобой. И не думай, что тебе удастся спрятаться от меня!
– Что же мне прятаться?
– заносчиво сказало Колесо.
– Я всегда готово.