Состязание в непристойностях
Шрифт:
Это были некто Подкопаевы. Глава семьи Василий Данилыч лет двадцать назад был очень известным журналистом-международником. Тогда у Подкопаева имелась собственная еженедельная программа на телевидении, большой вес в журналистских кругах и хорошие доходы. С тех пор у него сохранился надменный взгляд и роскошный темно-синий клубный пиджак несколько устаревшего покроя. Но плейбои, как известно, не стареют: собираясь в гости, Василий Данилыч повязал на свою шею вместо галстука голубой шелковый платок в кокетливый белый горошек.
Жену Подкопаева
Так как больше гостей не ожидалось, Борис Маминов вскоре пригласил всех к столу, накрытому здесь же, на веранде, а сам ненадолго отлучился на улицу, чтобы разжечь мангал, установленный на заднем дворе. Пока дрова прогорали, гости пробавлялись закусками и вели праздные разговоры.
Калачников еще раз восхитился видом, открывавшимся с веранды, на что Маминов поведал целую историю о том, как лет двадцать назад в профкоме телецентра эти земельные участки раздавали почти задаром и тогда не многие хотели сюда ехать. А сейчас их поселок растянулся вдоль реки уже километров на пять, здесь появилось много магазинов, рестораны, заправки, хорошая дорога и каждая сотка земли стала стоить сумасшедших денег. В общем, из рассказа было понятно, что Маминов – ловкий мужик и умеет жить на этом свете.
Международник Подкопаев, тоже получивший свой участок в приснопамятные времена от профкома, с мрачным, даже с каким-то угрожающим выражением лица слушал треп соседа. Но по его редким замечаниям и уточнениям можно было сделать вывод, что он тоже чрезвычайно горд обтяпанным тогда дельцем и тоже считает себя парнем не промах.
Закончив наконец историю о том, как ему удалось здесь поселиться и как он озолотится при продаже своего дома, Маминов с не меньшим энтузиазмом стал рассказывать о новом телевизионном проекте, в подготовке которого он сейчас участвовал, – начав хвастать, очень трудно остановиться.
– Ты что же, ничего об этот проекте не слышал? – удивленно отреагировал Борис на уточняющие вопросы Калачникова. – Ты меня разыгрываешь!
– Ну не слышал, и что?! – огрызнулся Петр. – Это будет что-то новое, что-то помимо твоей утренней программы?
– Нет, вместо нее. В принципе та же «Здравствуй, страна!», но с совершенно новой графикой, с совершенно новыми темами. Пора уже дать зрителям свежатинки. Я уверен, мы просто угробим всех наших конкурентов. Дурманов это понимает и всячески нас поддерживает, не жалеет на нас денег!
Иногда у людей все так ладится – и в личной жизни, и
– Ты Дурманову не очень-то и доверяй, – не сдержался Калачников.
– Знаю-знаю, ты его не любишь, – отмахнулся Маминов. – Но, старик, давай будем объективными: у этого парня отличная деловая хватка, отличный нюх на людей. Посмотри, как преобразился за последнее время наш канал.
Сколько людей, столько и мнений.
– То-то и оно, – саркастически процедил сквозь зубы Петр, – изменился он до неузнаваемости.
Однако тут в защиту продюсера высказался и международник Подкопаев. Оказывается, он уже лет тридцать знал отца Дурманова, когда-то работавшего в аппарате ЦК КПСС, а теперь ставшего сенатором, и был очень высокого мнения обо всем этом семействе. «Достойные люди! Очень достойные!» – несколько раз хмуро повторил Василий Данилыч. Калачников понял, что союзников он вряд ли найдет, и вынужден был сменить пластинку.
Вскоре Маминов еще раз сбегал на улицу и, заявив, что угли в мангале дошли до нужной кондиции, забрал с кухни уже нанизанные мясом вперемежку с луком и помидорами шампуры и отправился готовить шашлык. Калачников поплелся вслед за Борисом, но так как помощи никакой не требовалось, он какое-то время гонял мяч с детьми и собакой.
Когда Петр вернулся к мангалу, мясо уже подрумянилось и издавало аппетитный запах, способный вызвать слюноотделение даже у плотно пообедавшего человека. Переворачивая шампуры и щурясь от дыма, Маминов спросил:
– Так кто это там у тебя появился?
Он был в курсе многих романов и просто блядских похождений Калачникова, о которых из мужской солидарности и здравомыслия никогда не рассказывал своей жене. Поэтому Борис и сейчас рассчитывал на откровенность.
– Да не о чем говорить, – отмахнулся Петр.
– Ты это брось! Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты стал какой-то не такой. Откуда она? Из наших, что ли, из телевизионщиков?
– Нет, она врач.
– Любопытно, – не отрывая глаз от мангала, сказал Борис, – а сколько ей лет?
– Нет и тридцати.
– Ну и что! Возьми моего соседа, Подкопаева, у него с женой разница в возрасте еще больше.
– У меня другой случай, – с непонятной досадой возразил Калачников. – Марина не просто доктор и красивая женщина, она еще и умница.
– Ну, судя по тому, как она тебя накрутила, явно не дура… – С мяса на угли закапал жир, и раздалось яростное шипение. Маминов покрутил шампуры и только после этого задумчиво добавил: – Марина – хорошее имя, хотя был период, когда всех девочек так называли, и тогда оно казалось немного вульгарным.
– И еще у нее ребенок. Сын. Ему пять лет, – вернул разговор от общих философствований к конкретике Петр.
– Ты считаешь это недостатком?
– Как раз наоборот. Мальчишка очень забавный. Да и в Марине меня все устраивает. Но я боюсь, что мне придется выбирать – или она, или шоу-бизнес.