Состязание. Странствие
Шрифт:
Впрочем, кажется, на сей раз обойдется. Можно подумать, что всевышний дразнит их; послушные его воле, грозя новой оттепелью, над скованными льдом белыми просторами все ближе плывут серые космы, а затем он гонит их обратно. Начинается подъем к перевалу. Солнце освещает склон. Они загодя видят трещины. Могут спокойно их обойти. Но в нескольких стах метров за ними ползет туман — и опять отступает. Всевышний явно хочет напомнить им, что не они хозяева здесь, на юге.
Метр за метром вверх. На пологих участках направляющие могут остановиться, чтобы передохнуть и поглядеть на идущих сзади. Однако то
Так ведь и по плану предусмотрено, что здесь лошадям придется умереть. Собаки поработают еще немного, потом их отправят обратно на базу. Скотт откладывает окончательное решение. Ему следовало бы еще вчера распорядиться, чтобы лошадей пристрелили. Но именно это страшит его больше всего. Хотя нет, еще сильней терзает его другой вопрос: кому из людей скоро поворачивать назад, а кому идти с ним дальше к полюсу?
Стоя спиной к Оутсу, он как бы невзначай бросает:
— Сегодня вечером придется…
Оутс знает, что подразумевает Скотт.
Начальник экспедиции покидает стоянку, чтобы разведать маршрут на завтра. Оутс бросает на снег галету. Пони наклоняет голову за угощением. И получает пулю в затылок.
Собаки чуют кровь. Приходят в неистовство и отчаянно рвутся с привязи. Под звуки выстрелов одна лошадь за другой валятся на снег. Затем собакам предоставляется случай вволю поесть мяса с кровью, по которому они так стосковались и которое им так необходимо. Кто-то из людей решается отведать конины. Другим она не лезет в глотку.
Скотт возвращается из разведки.
Палатки стоят на горном склоне; ночь, новолуние, в небе над лагерем и окружающей его страной сияет красавец месяц. Умеренный морозец, минус двадцать, в палатках почти жарко, люди спят, сытые собаки удовлетворенно постанывают.
Но Скотту не спится.
На другой день они продолжают карабкаться вверх. Уилсон делает зарисовки гор; собаки одолевают подъем куда легче, чем ожидалось. Тедди Эванс незаметно приближается к Скотту. Негромкие слова, без угодничества, подчеркнутое дружелюбие, попытка дать понять, не говоря об этом прямо, что я во всем подчиняюсь вашему руководству, хотя, признаюсь, в душе не все одобрял. Эвансу очень уж хочется участвовать в штурме полюса.
Скотт на вежливость отвечает вежливостью, на дружелюбие дружелюбием. Однако ничего не говорит о том, кого думает взять с собой.
Второй Эванс в отряде — младший офицер Эдгар Эванс — физически сильнее своего старшего по званию однофамильца. Молчалив, покладист, годен для всякой работы, предан как пес, но выносливее любого пса.
Он тоже мечтает идти на полюс.
Поглядывает на своего однофамильца, ухмыляется.
А Скотт мается животом. Он то и дело вынужден уединяться за торосами. Не надо, чтобы другие видели, даже здесь, где невозможно скрыть что-либо от других. Он дорожит своим достоинством. Он стесняется. До полюса остаются считанные сотни километров, а его покидают силы. Сидя на корточках, он думает: «Кого мне взять с собой?..»
Подул холодный северный ветер, температура минус тридцать пять, в штаны набивается мелкий снежок,
Ты все-таки соревнуешься с Амундсеном?
Твоя тайная цель, в чем тебе не хватило духу сознаться, — дойти до полюса раньше него?
А если он тебя опередит, при том что ты не соглашался признать, ради чего затеяна гонка, достанет ли тебе моральных сил выжить, когда ты, придя на полюс, увидишь, что проиграл?
За ночь желудок налаживается.
На другой день приходит пора отсылать собак на базу.
Он отдает приказ ответственному за них Мирзу. Мирз не военнослужащий. Он бурно возражает:
— Разве вы не видите, сэр, что собаки еще могут работать, что их, может быть, до самого полюса хватит? Мы ведь хотим победить Амундсена — или нет?
— Мой план, дорогой Мирз, предусматривает использование собак в других экспедициях во время нашей второй зимовки. Вот почему их необходимо вернуть отсюда. Спасибо тебе за помощь. Ты отправишься сегодня обратно вместе с Дмитрием.
И все. Но у него опять нелады с животом.
Медленно продолжается подъем на плато. Люди сами волокут сани, подчас до восьми человек в одной упряжке. Для этого приходится одни сани оставлять сзади, потом спускаться за ними. Дорога становится вдвое длиннее. Скотт спрашивает себя, как лучше: шутить и смеяться или же помалкивать с хмурым видом, не выказывая ни дружелюбия, ни неприязни к своим спутникам. Может быть, попытки вдохнуть в людей бодрость для них только обременительны? Лежа ночью в спальном мешке, он размышляет об этом. Не может прийти к какому-либо выводу. Хорошо бы обсудить этот вопрос с Уилсоном. Когда они вернутся в Англию — он верит в это, молитвенно сплетая пальцы на животе, — надо будет встретиться с Уилсоном и подробно обсудить этот вопрос: попытка одного человека вдохнуть бодрость в другого воспринимается как помощь или обуза?
Теперь солнце светит круглые сутки. Ночью от него в палатках жарко. С неба льются потоки света, кругом ни одного темного пятна, на котором глаз мог бы отдохнуть. Линия горизонта сливается со снегом и льдами. Белые вершины, на которых не бывать ноге человека, вонзаются в небесную синеву, окрыляя человеческую мысль.
Верно ли он поступает, не говоря своим спутникам, кого возьмет с собой на полюс?
Но он еще не сделал выбор. Это обстоятельство мучает его. Он ловит себя на том, что отлынивает от работы, не тянет сани наравне с другими. Задумавшись, проваливается в трещину. Полчаса висит на лямках, говоря себе: ничего, тебе не впервой, выживешь и на этот раз. Его товарищи закрепляют сани на снегу и, страхуя друг друга, вытаскивают начальника.
Но он по-прежнему не знает, кого брать с собой на полюс.
Мысленно сравнивает их. Думая при этом о своей ахиллесовой пяте. Он недостаточно велик, чтобы сказать: «Задача мне не по плечу. Передаю руководство тебе, мой друг Эванс!» Он спрашивает себя, не делает ли возраст — ему сейчас 43 года — невозможным его участие в заключительном, решающем броске к полюсу. Хватит ли сил на обратный путь? И сам разоблачает свое притворство. Себя он уже отобрал. Он поведет группу на завоевание полюса, пусть даже осознает, что его спутники сильнее.