SoSущее
Шрифт:
— И что, она поверила такой туфте? — обиделся за Исиду Ромка, как будто только что не он в ожившем сказе впивался в набухшие соски Млечной.
— Кто она, вот в чем вопрос? — на гамлетовский лад начал Платон. — Исида причастилась минус-женихом. И стала черной, как Геката. И черным стало молоко ее. И грудь ей жжет оно. Сечешь?
— Не-а, — признался Роман, — опять, мля, какие-то отрицательные величины. Минус жених какой-то.
— Не нравится минус. Пусть будет анти. А как ты думал. Извлечь из ничего красавца одного нельзя. А двух — пожалте. Сложи их и получишь нуль, — устало сказал Платон, перестав бороться с одолевшим его проэтическим вирусом. — Но не это главное, недососок. Главное в том, что молочко ее почернело и нутро так и
— Вы на нефть намекаете, дядь Борь?
— Смекаешь, — похвалил протеже патрон, — но не до конца. Вспомни, что случается с бабешкой раз в месяц?
— Ну, течет она.
— Течет… А чем течет?
— Ну кровью месячной.
— Теперь допер?
— Получается… — протянул Ромка, пытаясь догадаться, чего же хочет от него вконец спятивший мистагог, — получается, что месячные у баб не сами по себе, а вследствие сношения с самим Тифоном.
— Логика у тебя, бр-рр… — не к месту фыркнул Платон, скрывая, таким образом, очередную ошибку титуляции. — Хотя все верно. Только месячным предшествует что? — спросил он, вздымая вверх палец.
— Ну эта, как ее, овуляция.
— Правильно, это у смертных жен. А у бессмертных и больших?..
Ромка не знал, что ответить. Откуда ему было знать, какое слово придумали для овуляции бессмертных богинь.
— Сегодняшний слет чему посвящен, мон хер?
— Ну, как чему, заплыву?
— Верно, а заплыв к чему приурочен?
Ромка ткнул себя большим пальцем в лоб.
— Да, точно, Большим Овуляриям…
— И… — настаивал Онилин.
— И она хочет… — с видом попавшего на собачью свадьбу залетного кобеля изрек Деримович. — Она хочет…
— В том-то и дело, что не тебя она хочет сегодня, а Озара своего… Представь себе, до сих пор. А получит одного из колена Сетова. И залюбит его до смерти, — почти торжественно произнес Платон, ощущая в своем тезоименитстве уже не свой исторический прообраз, а его возлюбленного учителя в скорбную минуту дегустации отвара из болиголова. Профаны же пусть слагают гимны во славу воши поросячей и тешатся названием цикута [198] .
— Не, я не понял, с каких припарок она его хочет, если в черное оделась и не помнит ни хрена?
198
Платон проявляет недюжинную осведомленность в том, как был казнен Сократ. Вопреки устоявшемуся мнению, учитель его тезки принял яд болиголова, а не цикуты (гориголова, свиная вошь, собачий дягиль). — Вол.
— Так-так, — довольно хлопнул в ладоши Платон, — растем, недососль. Неувязочки видим в сказах. А здесь тайна великая есть. И никто не в силах разгадать ее. Даже Богг пасует. Да, Исида, ставшая Нефтидой [199] , теперь вся наша вроде, Сетова жена, не ощущает ночи и не знает дня. Течет себе привольно в подземных берегах. И братья все при деле: сосут, не уставая, кровь черную впотьмах… Тьфу, — сплюнул напоследок Платон, нет, не горькие соки Нефтиды, а гнусную эссенцию рифмического червя.
199
Исида и Нефтида в эзотерической версии братского сказа две ипостаси одной богини. — Вол.
Онилин принес извинения недососку за фальшивое красное словцо и поправил высказывание:
— Братья сосут, сохраняя баланс. Все как будто хорошо, а потом бац, из каких-то неведомых глубин всплывает у нашей Сиси…
— Простите,
— Сиси, а… прости! Я ее Исидой называю для удобства понимания, хотя это и неправильно, по-русски, в общем. У вдовой невесты нашей много имен. В ученых книгах профанов она известна как Аст, Асет или Осет [200] , а по-настоящему Госпожа наша состоит из двух «С», из двух серпов, точнее, двух полумесяцев одной луны. Огласовку же ей потом придумали. Сошлись на нежных женских «и». Почему? — не спрашивай. И что вышло в результате. С той стороны «» в ней видят Исис, а с этой нам она знакома как Сиси. Усек?
200
Все это и у нас действительно имена Исиды. — Вол.
— Фкурил, — нашел в себе силы отшутиться Ромка.
— Продолжим, — посерьезнел Платон. — Итак, на место Нефтиды, она же Небтет, возвращается Исида.
— Сиси, — поправил учителя Деримович.
— Не важно, важно то, что ей жениха подавай… — Платон как-то растерянно взялся рукой за лоб, — вот и купаемся, брат… — и даже не стал исправлять одолженный Ромке титул.
— А чего здесь херового, дядь Борь? — полюбопытствовал недососок. — Я понял, что это кайф несказанный.
— Когда я говорил про любовь до смерти, это не гэг из «мыльных» опер. Любовь до смерти буквально понимать надо. Вспомни долю пауков. Один из сосунков не переплывет Ее. Поглотит его Влажная.
— А кто не переплывет, известно?
— О том и речь, малек, что нет.
— Вы чё, в натуре, не знаете, на кого фишка ляжет? — искренне удивился Роман такой недальновидности верхушки Братства.
— Ты понимаешь, Влажная — не лохотрон какой и даже не тендер казенный. Кого хочет, того и берет… — Платон опять задумался, взял ручку и начал рисовать на листе крестики и нолики. — Только ты чего горюешь, недососль? А то не знаешь, откуда у новичков активы берутся?
— Ну, я думал, дают за таланты сосальные.
— Правильно, — согласился Платон, — только, чтобы дать, откуда-то и взять надо. Вот с жениха и берут.
Теперь пришел черед задуматься будущему олигарху. Как это можно передать активы неизвестно от кого.
Пока Деримович формулировал мучительный вопрос, Платон по его физиономии все понял.
— Все участники заплыва делают условную передачу активов в доверительное управление с неограниченным правом бенефициара, начиная с третьего дня после завершения Овулярий. А условную, потому что параграф в Акте присутствует — без указания причин владелец активов в трехдневный срок может изменить решение, но обязательно лично присутствуя в депозитарии. То есть он может аннулировать Акт. Правда, для надежности придется коды и пароли поменять в ячейках и на номерных счетах. А вот если до истечения этого срока пловец, ха-ха, не доплывет до конторы, все отойдет «стоящему-на-входе».
— Значит, это не завещание на случай смерти? — пытаясь скрыть волнение, спросил Ромка.
— Нет, с завещанием геморра много, а подозрений еще больше, хуже того, улик.
— Получается… — и будущий олигарх мечтательно вздохнул, — получается… ну, если пловец за три дня не аннулирует акт передачи, все достанется кандидату?
— Кандидату, — с интонацией аукционного торговца согласился мистагог, — на сей раз тебе, счастливчик! — И за неимением молотка уронил на стол кулак, что, вероятно, должно было означать отход лота Деримовичу.