Сотканные из времени
Шрифт:
— Никак. Отец практически все дни работал.
Я знала, чем чреваты последующие расспросы. Наши приятельские отношения чуть окрепнут и будут базироваться на определенной теме. К тому же, давая советы, я должна буду приоткрыть дверь в свое прошлое.
Лили молчала. Я не торопилась. Тяжелая, напряженная тишина повисла между нами.
— Расскажи мне про него, — с трудом попросила я.
Лили глубоко вдохнула и отвела взглядом. Несколько секунд молчания помогли ей собраться с мыслями. Она опустилась на кровать, подобрала ноги и начала
— Моя мама умерла, когда мне было семь. Отец в то время находился в Европе, расширяя франшизу сети супермаркетов, принадлежавших нашей семье. Он узнал об этом не сразу. Через несколько дней. И когда вернулся, не понимал, что делать со мной. Мы оба горевали, но по разные стороны баррикад. Я хотела внимания, а он считал, что нужно обеспечить меня всем, чтобы в школе никто не издевался, — ее голос дрогнул. На глаза навернулись слезы. Лили попыталась их сморгнуть, но одинокая капля скатилась по щеке. — Отец нагружал себе работой. Днями и ночами он не появлялся дома.
— Он нашел себе кого-то? — Вмешалась я, предполагая, куда повернет история.
— Нет. — Качнула головой Лили, быстро смахивая слезы. — Он и вправду работает. Каждую неделю переводит мне десятки тысяч долларов, словно деньги заменят его внимания. Я надеялась, что мы проведем эти дни вместе. Может куда-то выберемся. Но он выбрал работу.
Я определенно знала, кто может помочь Лили, вернее, ее отцу, но не была уверена, что смогу организовать такого рода встречу.
— Тайлер немного рассказал мне о себе, — аккуратно начала Лили, смотря на меня исподлобья. — Наши ситуации разные, но все же в чем-то похожие. И я правда пыталась перенять его точку зрения, но…
— В этом твоя ошибка, Лили. Ты не должна пытаться быть как кто-то. И я уверена, что Тайлер совсем не это имел ввиду. Вы оба потеряли родного человека, но у тебя все еще есть отец. У Тайлер — ублюдок, который не должен свободно разгуливать по Бостону. Попробуй честно и открыто поговорить со своим отцом. Объясни, что тебе не важен баланс счета или дорогие вещи.
— Вдруг он не поймет меня?
— Не узнаешь, если не попробуешь. Ты правильно сказала, что горе вас разделило. Начни именно с этой темы. А еще лучше сходите к специалисту.
— А ты ходила со своими родителями? — В ее голосе сквозил страх. Лили балансировала на грани. Я грустно улыбнулась, откидывая передние локоны.
— Твой отец любит тебя, Лили, но не знает, как проявить свою любовь. Мои родители даже не знают значение этого слова. У вас есть шанс, наш — похоронен.
— Можно я тебя обниму, — неловко спросила она.
— Только один раз, — пригрозила я.
Лили неловко обвила руками шею и зарылась хлюпающим носом в мои волосы. Я погладила ее по спине, успокаивая. Осколки сердца задребезжали. Они напомнили, что такие разговоры следует стирать из памяти, чтобы никогда не цепляться и не возвращаться к ним. Но я не хотела.
Мы неловко отстранились друг от друга. Я взяла ее за плечи и заглянула
— Лили, соверши одну попытку. Максимум две. Если не получится, то все равно обратись к специалисту. Игнорирование отца влияет на твою жизнь. Ты даже влюблена в парня, который не обращает на тебя никакого внимания. Так и будет продолжаться. Раз за разом. От парня к парню.
— Кэтрин, Кристофер ничего не сделал в тот вечер. Он просто хотел проводить меня до комнаты.
Я отмахнулась, мысленно ворча.
— У всех есть недостатки, Лили.
Я не была уверена, что благодаря этому разговору Лили сможет изменить отношения с отцом. В этом уравнение существовала вторая переменная, которая, возможно, видит ситуацию под другим углом. Но если Лили хоть на день станет легче и она сможет чуть глубже копнуть и перестать искать проблему только в себе, то все это было не напрасно.
Эрес Шейни гордо восседал в столовой. Он вальяжно раскинулся на стуле и медленно пил кофе, улыбаясь своим мыслям. Когда наши взгляды столкнулись, его лицо озарилось. Эрес знал, что я первая приду к нему. И хоть дорога от комнаты до столовой ощущалась, как зыбучие пески, я была здесь. Стояла в дверях, сложив руки на груди, и хмуро смотрела на него.
— Я тебя ждал, — ухмыльнулся он, не меняя позы. — Решила извиниться за зимний бал?
Я едва не рассмеялась. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы мимика не выдала истинных чувств. Эрес, если и заметил сложности, виду не поддал. Или же был просто тупым и ничего не видел дальше своего носа.
— Отец коротко обмолвился о сотрудничестве с вашей фирмой. Но я бы хотела уточнить, в чем именно оно заключается?
— Это коммерческая тайна, Кэтрин. И отец ни черта тебе об этом не говорил. Существуют договоренности, которым он обязан следовать.
— Тем не менее, я его дочь и единственный наследник. — Какими же кислыми слова были на вкус.
— И об этом не стоит забывать. — Мне следовало выдать грамоту за то, что я не выплеснула кофе ему в лицо. — Только твое поведение и отношение ко мне и к нашей семье лишь ухудшает то хрупкое, к чему мы пришли.
— Ваши договоренности существовали задолго до меня. Не пытайся выдать действительное за желаемое.
— Виктор Фокс хочет сделать прорыв и стать первым. Мы — возможность. Но даже нам нужны дополнительная мотивация.
— Чего ты хочешь, Шейни.
Он выдержал театральную паузу и чуть склонил голову. Взгляд потемнел, похоть сверкнула в глубине глаз. По коже пронеслись мурашки. Мне стало некомфортно. Неприятно. Липко.
— Я озвучил свое желание еще в первый день. Тебя, Кэтрин. Я хочу тебя.
Настал мое черед смеяться. Искренний звук вырвался из горла и наполнил пространство. На нас обернулись несколько студентов, что лениво сновали по залу.
— А ты забавный, Шейни. Мы не в каменном веке. Ты не можешь взять то, что тебе никогда не принадлежало.