Сотник
Шрифт:
Причем как вляпался! Просто загляденье!
Табун вьючных коней вывалил из-за перелеска прямо с фланга колонны Шереметьева. Буквально в сотне метров они друг друга увидели и замерли. В русском войске многие испугались. Подумали, что это татарское войско и начали спешно готовиться к сражению.
Андрей же со своей сотней пошел вперед. Специально, дабы выгадать стрельцам время и потом отступить за их пищали.
И… ничего…
Немногочисленные конные пастухи, которые шли с этим обозом, даже не стали пытаться оказывать сопротивление.
Таким образом, без всякого сопротивления, в руки Шереметьева упал обоз ханского войска. Ну как обоз? Никаким обозом в современном понимании этого слова там, разумеется, даже не пахло. Просто шло много степных лошадок с вьюками на горбу. И не только лошадей, даже верблюды имелись.
Шереметьев как-то растерялся от такой удачи. Но быстро взял себя в руки и начал «осваивать» вывалившийся на него сундучок с удивительно богатой добычей. Подсчет «на выпуклый глаз» показал, что в обозе шли 212 запасных аргамаков для уважаемых воинов ханского войска, 1981 хороший степной боевой конь, легкой, разумеется, породы, 189 верблюдов и порядка 60 тысяч иных степных лошадей, пожиже.
– Охренеть! – только и воскликнул Андрей, когда все это осознал.
Но медлить не стал, как и остальные.
Они, «не отходя от кассы», начали улучшать свои транспортные средства. Что поместные, что стрельцы. Понятно, что стрельцам никто ни боевых коней, ни аргамаков не давал. Но им и хороших меринов добрых было достаточно после доходяг-меринков.
Из запасов, что находились на вьюках, войско Шереметьева пополнило припасы продовольствия. Остальное же, прямо в таком вот, степном, вьючном варианте, решили отправить в Рязань.
Почему туда?
А куда еще? Ближайшие русские города лежали на севере и были отрезаны войском хана. На западе располагалась Литва, а на востоке, точнее северо-востоке – Рязань. Так что выбора особенного и не было.
Для сопровождения обоза пришлось отрядить практически всех поместных дворян и полк стрельцов. Слишком уж он внушительный вышел. Горсткой людей с таким не управиться. Посему под рукой Шереметьева осталась только сотня Андрея, один стрелецкий полк и отряд казаков Вишневецкого.
Кое-кто из командиров предлагал и сотню Андрей отправить к Рязани, но Шереметьев не решился. Он уже успел увидеть НАСКОЛЬКО эффективна сотня и не просто увидеть, но и осознать в полной мере. И отпускать ее не видел смысла в сложившейся ситуации.
– Боишься? – спросил Андрей Шереметьева, наблюдая вместе с ним за уходом обоза и части войска.
– Боюсь, – честно признался он.
Дмитрий Вишневецкий, также стоящий рядом, скосился на Шереметьева, но никак не выразил своего отношения к этим словам. Все-таки они оставались с горсткой воинов в непосредственной близости от большого войска татар. Сколько их там было – Бог весть. Но явно – в несколько раз больше, чем у
– А чего тогда все разом не ушли?
– Догонят. С обозом быстро не уйдешь. Увидят, что обоз утек – и ринутся в погоню. Там нам всем и конец.
– А тут нет?
– Здесь мы головы сложим за дело. Без обоза они дальше не пойдут. Отвлечем. Задержим. Хотя бы мал-мало. И хан будет вынужден повернуть назад.
– Так увидят же, куда обоз пошел. Такой след не пропустить.
– Не пропустить. Поэтому нам нужно выдвигаться к броду у сожженного острога. Хан вряд ли сразу тут пустит большое войско. Узнает о нападении на обоз и отправить кого-то разобраться.
– Добро, – кивнул Андрей. – Ты с нами?
– На тот свет? – уточнил Вишневецкий.
– Можно и туда. Но потом.
– Тогда с вами.
– Переговори с казаками. Дело опасное. Те, кто робкие, пусть отъезжают сейчас.
Дмитрий Вишневецкий криво улыбнулся, раскусив уловку Андрея. Кивнул ему. И поехал брать на слабо своих ребят.
Шереметьев глянул ему в след. Пожевал губы. И произнес.
– Как бы наши не дрогнули.
– Стрельцы?
– Все наши. Дело то лихое… страшное…
– Я поговорю со своими. А ты уж со стрельцами побалакай.
– Много им скажешь… – покачал он головой.
– Коли казаки не бегут, то и им постыдно. Али простые землепашцы они или посадские ремесленники?
– А то нет? – махнул рукой Шереметьев и поехал к стрельцам. Андрей же, чуть помедлив, отправился к своим. Завтра их ждал жаркий день. Очень жаркий.
– Я обо всем договорился! – воскликнул Адашев, входя к Сильвестру. Сказал и замер. В помещение, где должен был находится только патриарх, имелось с десяток разных человек.
– Оставьте нас, – произнес Сильвестр, махнув рукой и очень пафосно надув щеки. Когда же они уже почти ушли, он громогласно воскликнул, да так, чтобы уходящие услышали: – Ты что себе позволяешь?!
Ну и приставил палец к губам, давая понять, чтобы тот не возмущался. С этими словами он встал. Подошел к двери. И прислонил к ней ухо.
Чуть отошел.
И с криком:
– Пес смердячий!
Запустил в дверь кувшин. Пустым. Тот благополучно разбился. И в дверь тут же просунулся человек, отреагировавший на такой явный признак дебоша.
– Оставь нас! – строго повторил патриарх. И тот часто закивал, закрыл дверь и на кого-то за ней крикнул, дабы разошлись и не мешались.
– Подслушиваются скоты, – тихим голосом заметил Сильвестр. – Итак, о чем ты договорился?
– И что, у тебя всегда так?
– Это еще спокойный день. Они у меня уже вот где, – показал патриарх на свое горло.
– Новгородские купцы готовы вложить и свои деньги, и людей в солеварни церковные да прочие ремесленные мастерские.
– Наше предложение о покупке их устраивает?