Сотник
Шрифт:
– Н-да. Плетью бы его вразумить. Но с другой стороны, настоящий мастер у станка, порой дороже дюжины умников из академии будет.
Подоспела Дарья с колбасками. Разлили пенный напиток. Приложились. Хорошо-о! А колбаски, так просто объедение. Все же немцы знают толк в пиве. Нет, рыба это понятно. Но тут все дело вкуса. Вот Ивану нравилось записать пивом именно колбаски.
– Иван Архипович, ты бы присмотрелся к этому Кузьме,- сделав второй глоток, куда меньше первого, произнес Серафим.
– А что с ним не так-то?
– Ты велел
– Ну велел.
– Так он ирод не только всюду шастает, так еще и помогать берется, и в дружки набивается, вопросы задает, исподволь так, выспрашивает, что тут мол и как. Мне мужики о том уж не раз сказывали. Ты уж прости, но думается мне, ты подсыла в мастерскую привел.
– Ну, Серафим, ты думай что хочешь, но я своего решения не меняю. Пускать везде невозбранно.
– Да как же так-то?- Возмутился Миронов.
– А вот так,- миролюбиво произнес Иван.- Сам ить знаешь, чем обязан я ему.
– То что, жизнь он тебе сберег, то одно. Будь ему благодарен хоть до гробовой доски, хоть отдарись разом. Но дело семейное, то уж совсем иное.
– Да чего ты так вскинулся, Серафим. Ну даже если и выведает чего, так нестрашно. Всех денег не заработать, а на жизнь нам хватит с избытком, да еще и останется.
– Ты уж не серчай, Иван Архипович, но я Архипу Алексеевичу, все же отпишусь и со следующей оказией отправлю.
– О семейных интересах, стало быть печешься?
– Пекусь,- вздернув вверх бороду, упрямо заявил Миронов.- На то меня твой батюшка тут и оставил
– Ну что же, делай как знаешь.
Оно бы конечно, рассказать Серафиму. Но они с Кузьмой решили, что по первости все же не стоит. Тут ведь какое дело, Миронов он ведь то же человек. А мололи какие грехи одолевают смертных. Так что, и его родимого стоило бы проверить. Опять же, не сдержится еще, обронит чего лишнего, пусть и без умысла. Но не ко времени.
Овечкин же, хотел оставаться инкогнито. Вот и придумали они историю с чудесным спасением Ивана. Зато теперь с гордым видом расхаживал по территории мастерских, совал свой нос во все дыры, и со всеми стремился подружиться. А что такого? Он мужик хоть куда. И пусть жизнь не заладилась, не ропщет, и сердца своего не растерял. Эвон, не думая о себе бросился на татей, спасая Карпова младшего.
Нет, о случившемся Иван распространяться не стал. Сочинили басню о том, что Кузьма приметив как лихой собирается ударить Ивана ножом, повис на руке убийцы. Ну и сам едва не получил в брюхо отточенную сталь. Поняв, что дело сорвалось, лихой подался в бега, Иван же пальнул пару раз, да промазал. Потом же, решил отблагодарить нищего, и привел в свой дом, где позволил бывать невозбранно сколько и где пожелает.
О реальном же происшествии Иван попросту молчал. Ни к чему это. И тот раненый лихой скончался, они с Кузьмой потом сбросили тело в ров. Так что, концы в воду. Стоялую, и покрывшуюся зеленой ряской.
Опять же, племянник дяди Яши, это реальный и серьезный козырь. Может и сгодится когда, а может
Серафим надолго задерживаться не стал. Как впрочем и пить больше одной кружки. Не с руки ему. Работы много, а какая работа, коли хмель в голове бродит. Ему же, нужно контролировать обе смены. Хоть по половине, а приглядеть нужно. И обязательно быть к окончанию каждой из них. На разрыв мужик пашет. Но с другой стороны, и передоверить мастерские некому. И загорелось же Николаю, все бегом, да скачками.
Вскоре в дом заглянул Кузьма. Карпов попросил Миронова пнуть того в его сторону. Вот и прикатился. Н-да. На колобка эта сушеная вобла явно не тянет. Вот же сухостой. Ест побольше Ивана, да только не в коня корм, хоть тресни.
– Ох и запахи у тебя, Иван Архипович,- не разочаровал Карпова Кузьма.
– Есть будешь?- Предложил Иван.
– Буду,- не стал скромничать «нищий».- А что тут у тебя? Ага. Щи.
– На печь поставь, пусть подогреются.
– Ничего. Они еще теплые. Нормально. Миску-то дашь, Иван Архипович, иль прямо из чугунка хлебать?
– Держи,- подал ему Карпов чистые миску и ложку.- Ну и что ты скажешь о наших делах скорбных?
– Да то и скажу, что дела и впрямь скорбные,- принимаясь за еду, ответил бывший нищий.
Хм. Вообще-то, он и сейчас выглядит нищим. Привычка въевшаяся в него как вторая натура? Очень может быть. Ну да, был бы результат. А он похоже был. И это ничуть не радовало.
– Подробности можно?- Поинтересовался Иван.
– А то как же без них родимых. Селин Петр, у тебя есть. Он в оружейной занимается сверлением стволов.
– Знаю. У нас здесь все наши слободчане трудятся.
– Ага. Очень его интересует, каким образом выделывают карбид.
– О как. Значит, способ выделки стволов он уже запродал?- С явным неудовольствием поинтересовался Карпов.
– Это вряд ли.
– Почему так думаешь?
– Да потому что купцу тот секрет без надобности. Коли у него была бы оружейная мастерская, то дело иное. А так… Сверлильный станок, да станок токарный. Как я понял, на пальцах тут ничего не объяснить, и чтобы что-то повторить, нужно хотя бы малость в том разбираться.
– Ну, это так.
– Во-от, а вокруг того купца, никаких таких умников не вертится.
– Ну, и домница под карбид тоже не так проста, как кажется.
– Это верно. Но секрет выделки стволов он только запродать может. А вот выделку карбида и карбидок и сам сумеет наладить.
Как Иван не пытался назвать лампы ацетиленовыми, тем ни менее за ними напрочь закрепилось название карбидки, как впрочем и в его мире. Ну да, как говорится, хоть горшком назови.
– Это-то да, но и сведения о станках, тоже дорогого стоят. В конце концов секрет можно продать тем е оружейникам,- возразил сотенный.