Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)
Шрифт:
Я подождал на дворе, а он несколько раз обошел вокруг дома, но ничего интересного не увидел. Машину, судя по всему, держали перед сараем; он показал мне следы:
— Уехала сегодня утром.
Я поверил ему на слово. По грунтовой дороге мы дошли до гравийной, а еще через полтора километра увидели серый дом, окруженный кирпичными службами. Человек с костлявыми плечами, щуплый и слегка прихрамывавший, смазывал за домом насос. Ролли назвал его Дебро.
— Да, Бен, — ответил он Ролли. — Она проехала здесь часов в семь утра, неслась как угорелая.
— В чем она была? — спросил я.
— В бежевом пальто, но без шляпы.
Я спросил, что он знает о Картерах, — он был их ближайшим соседом. Дебро не знал о них ничего. Раза два он говорил с Картером, и тот показался ему вполне симпатичным парнем. Однажды они с супругой хотели навестить миссис Картер, но Картер сказал, что ей нездоровится и она легла. И сам Дебро, и его жена видели ее только издали, в машине или на прогулке.
— Вряд ли кто из здешних с ней встречался, — закончил он, — ну, конечно, кроме Мери Нуньес.
— Мери у них работает? — спросил помощник шерифа.
— Да. В чем дело, Бен? Там что-то случилось?
— Он ночью упал со скалы, а она уехала и никому ничего не сказала.
Дебро присвистнул.
Ролли пошел в дом, звонить шерифу. Я остался на дворе с Дебро в надежде вытянуть из него что-нибудь еще — на худой конец, его мнение. Но ничего, кроме удивленных восклицаний, не добился.
— Сейчас пойдем поговорим с Мери, — сказал помощник шерифа, вернувшись во двор; а потом, когда мы ушли от Дебро, пересекли дорогу и через поле направились к купе деревьев:
— Странно, что ее там не было.
— Кто она?
— Мексиканка. Они все там в низине живут. Муж ее, Педро Нуньес, отбывает пожизненное в Фолсоме за убийство бутлегера Данна — это было при ограблении, два-три года назад.
— Здесь убил?
— Ага. В бухточке под домом Тукера.
Мы прошли под деревьями и спустились по склону туда, где вдоль ручья выстроились пять хибар, формой, размером и суриковыми крышами напоминавших товарные вагоны, — каждая со своим огородиком. Перед одной, на пустом ящике из-под консервированных супов, нянча смуглого младенца, сидела с кукурузной трубкой в зубах расплывшаяся мексиканка в розовом клетчатом платье. Между домами играли оборванные, грязные дети, драные грязные дворняги помогали им шуметь. На одном огороде смуглый мужчина в некогда синем комбинезоне едва шевелил мотыгой.
Ручей мы перешли по камням; дети, перестав играть, наблюдали за нами. Навстречу нам с лаем бросились собаки и рычали, тявкали вокруг, пока кто-то из ребят их не прогнал. Мы остановились перед женщиной. Ролли улыбнулся младенцу и сказал:
— Ишь, здоровенный какой негодяй растет!
Женщина вынула трубку изо рта, чтобы пожаловаться:
— Животиком мается все время.
— Тц, тц, тц. Где Мери Нуньес?
Чубук показал на соседнюю хибарку.
— Я думал, она работает у этих, в доме Тукера, — сказал Ролли.
— Иногда, — безразлично отозвалась женщина.
Мы подошли к дому. В дверях
— Где Мери? — спросил помощник шерифа.
Обернувшись, она сказала что-то кому-то в доме и отошла в сторону, уступая место в дверях другой женщине. Эта другая оказалась невысокой и плотной, лет тридцати или чуть больше, с умными черными глазами и широким плоским лицом. Она стягивала на груди темное одеяло, свисавшее до полу.
— Здравствуй, Мери, — приветствовал ее помощник шерифа. — Ты почему не у Картеров?
— Нездоровится, мистер Ролли. — Она говорила без акцента. — Знобит… дома сегодня сижу.
— Тц, тц, тц. Нехорошо. Врач тебя смотрел?
Она сказала, что нет. Ролли сказал, что надо показаться. Она сказала, что врач ей не нужен: ее часто знобит. Ролли сказал, что, может, оно и так, но тогда тем более надо показаться: лучше не рисковать и следить за своим здоровьем.
Да, сказала она, но врачи так дерут — мало того, что болеешь, еще им платить. Он сказал, что в конце концов без врача болезнь обойдется дороже, чем с врачом. Я уже стал думать, что это у них на весь день, но Ролли все-таки перевел разговор на Картеров и спросил у женщины, как она там работала.
Она сказала, что нанялась к ним две недели назад, когда они сняли дом. Ходила туда к девяти — раньше десяти они не вставали, — стряпала, убирала, а уходила вечером, вымыв посуду после обеда, — обыкновенно в половине восьмого. Известие о том, что Коллинсон (которого она знала как Картера) погиб, а его жена уехала, кажется, было для нее неожиданным. Она сказала, что вчера вечером Коллинсон отправился гулять один. Это было около половины седьмого, — пообедали вчера почему-то раньше. Сама она ушла домой в начале седьмого, а миссис Картер читала книгу на втором этаже.
Мери Нуньес не могла или не хотела сообщить ничего такого, что объяснило бы мне тревогу Коллинсона. Она твердила, что ничего о них не знает, только миссис Картер непохожа была на счастливую женщину, совсем непохожа. Она, Мери Нуньес, слава Богу, сама обо всем догадалась: миссис Картер любит кого-то другого, но родители выдали ее за Картера; этот другой, конечно, и убил Картера, а миссис Картер с ним сбежала. Иных оснований для этого вывода, кроме ее женской интуиции, у Мери не нашлось, поэтому я спросил о гостях Картеров.
Она сказала, что никаких гостей не видела.
Ролли спросил, ссорились ли Картеры. Она сказала было: «Нет», — но сразу спохватилась: ссорились часто и отношения у них были плохие. Миссис Картер не нравилось, когда муж был с ней рядом, и она несколько раз говорила — Мери это слышала, — что если он не оставит ее, она его убьет. Я попытался выяснить подробности и спросил, что было поводом для этих угроз и как именно выражалась миссис Картер, но Мери ничего не могла ответить. Определенно она помнила только одно: миссис Картер угрожала убить мистера Картера, если он не уедет.