Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
Я позвонил в агентство и справился относительно донесений детективов, проверявших знакомых Одри. Оказалось, что последней ее видела некая Эгнис Дейнджерфилд. Одри шла одна по Маркет-стрит в районе Шестой улицы между восемью пятнадцатью и восемью сорока пятью вечера. Их разделяло довольно большое расстояние, да и шла Одри по другой стороне улицы, так что Эгнис с ней не разговаривала. Кроме этого, наши парни установили, что Одри – совершенно невыносимая и разнузданная девица, которая водит дружбу с подозрительными особами и легко может попасть в руки профессиональных
Наступил полдень, а Одри все не было. Мы дали знать газетам, чтобы они опубликовали подготовленные материалы, дополненные описанием событий последних часов. Гейтвуд, совершенно сломленный, застыл в кресле, подперев голову руками и глядя в пол. Я как раз собирался выйти, захваченный внезапно возникшей догадкой, когда он поднял на меня глаза. Я не узнал бы его, если бы перемены с ним не происходили у меня на глазах.
– Как вы думаете, что могло ее задержать? – спросил он.
У меня не хватило духа ответить ему, какой вывод напрашивается теперь, когда выкуп уплачен, а девушка не появляется. Я отделался парой общих фраз и вышел.
Я поймал такси и попросил отвезти меня в торговый центр. Я ходил из одного магазина в другой, задерживаясь во всех секциях, торгующих женской одеждой, – от туфель до шляп, и расспрашивал, не покупал ли в последние дни какой-нибудь мужчина с внешностью Леитона одежду для молодой женщины с фигурой Одри Гейтвуд. Побывав в пяти магазинах и не получив нигде подтверждения, я поручил проверку остальных городских магазинов парню из нашего агентства, а сам на пароме переправился на другую сторону залива, чтобы прочесать универмаги Окленда. И в первом же из них мне посчастливилось.
Не далее как вчера мужчина, который вполне мог быть Лейтоном, покупал женские вещи размеров Одри. Он купил множество вещей – от белья до плаща, и мало того, он – я не верил своему счастью – приказал отослать купленные вещи мистеру Т. Оффорду на Четырнадцатую улицу.
В подъезде доходного дома, находившегося под этим адресом, я нашел возле номера квартиры 202 нужную мне фамилию. Теодор Оффорд.
В этот момент отворилась входная дверь: на пороге стояла толстая немолодая женщина в ситцевом домашнем халате. Она с интересом осмотрела меня, а я спросил:
– Вы не знаете, где живет смотритель?
– Это я.
Я подал ей визитную карточку и вошел в дом.
– Я из отдела поручительств Североамериканского страхового общества, – повторил я ложь, напечатанную на моей фальшивой визитке. – К нам поступило заявление о поручительстве за мистера Оффорда. – Не могли бы вы помочь мне составить о нем мнение? Тот ли это человек, на которого можно положиться?
Я сказал все это со слегка озабоченным выражением лица – такая мина подходит тому, кто выполняет необходимую, но не слишком важную формальность.
– Поручительство? Очень странно! Мистер Оффорд завтра уезжает.
– Я не знаю, о каком поручительстве идет речь, – ответил я небрежно. – Мы получаем только фамилии и адреса в целях предварительного знакомства. Может, поручительство потребовалось его теперешнему работодателю, а может, это кто-то, к кому мистер Оффорд
– Ну, что я могу вам сказать... Мистер Оффорд очень милый молодой человек, – сказала она. – Но он живет здесь всего лишь неделю.
– Неделю? Да, это недолго.
– Они приехали из Денвера. Должны были остаться здесь надолго, но приморский климат не пошел миссис Оффорд на пользу, поэтому они возвращаются.
– Вы точно знаете, что они приехали из Денвера?
– Ну... так они мне сказали.
– Это большая семья?
– Нет, их только двое. Это молодые люди.
– И какое они на вас произвели впечатление? – спросил я, стараясь своим тоном дать ей понять, что свято верю в ее проницательность.
– Они производят впечатление очень милой молодой пары. Временами можно подумать, что их целыми днями нет дома, так тихо они себя ведут.
– Они часто выходят?
– Не могу вам сказать. У них есть собственный ключ от входной двери. Временами, когда они входят или выходят, я их встречаю...
– Значит, вы могли бы и не знать, если бы они однажды вечером не вернулись ночевать?
Она измерила меня подозрительным взглядом – мой вопрос не стыковался с делом, которое я выдвинул в качестве предлога. Но это уже не имело значения. Она покачала головой.
– Ну... разумеется, могла бы и не знать.
– Они часто принимают гостей?
– Не могу сказать. Мистер Оффорд не...
Она не закончила фразу, потому что с улицы вошел мужчина. Он прошел за моей спиной и двинулся к лестнице.
– Боже мой! – шепнула она. – Надеюсь, что он не слышал! Это мистер Оффорд!
Худощавый мужчина в коричневом костюме и бежевой шляпе – он вполне мог оказаться Лейтоном. Я видел его только со спины, а он меня – тоже. Он спокойно поднимался по лестнице. Если он слышал, как женщина назвала его фамилию, то он воспользуется поворотом лестницы, чтобы бросить на меня взгляд. Он это сделал. Я постарался ничем не обнаружить, что узнал его. Это был Жмот Квайл, аферист, который года четыре тому назад бесчинствовал в западных штатах. Он не выдал себя ни жестом, ни взглядом, но я знал, что он тоже меня узнал. Хлопнула дверь на втором этаже.
Я направился к лестнице.
– Загляну наверх поговорить с мистером Оффордом, – уведомил я смотрительницу.
Я тихо подошел к двери квартиры 202 и некоторое время прислушивался. Изнутри не доносилось ни малейшего звука. Для колебаний не было времени. Я нажал кнопку звонка.
Один за другим, быстро, как три удара пишущей машинки под пальцами опытной машинистки, только куда громче, прозвучали три револьверных выстрела. И в двери квартиры 202 на высоте пояса появились три отверстия. Я был бы уже упитанным трупом с тремя пулями в брюхе, если бы в давние времена не научился становиться сбоку от двери, в которую звоню, когда наношу непрошеный визит в незнакомую квартиру.