Сотрудник ЧК (с илл.)
Шрифт:
— Ну, Алеша, начинается! — объявила Дина, когда они остались одни в служебной комнате за почтовым залом. — Все произойдет сегодня! Как вы себя чувствуете?
— Нормально.
— Через некоторое время сюда доставят ту вещь, о которой вам говорил Марков. Она будет иметь вид почтовой посылки. Вы придете к концу дня и получите ее в общем зале. Это никому не покажется странным. Затем отнесете в штаб. Механизм поставлен будет на десять часов вечера, запоминайте. В девять Марков велел вам обойти людей по следующим
— Пароль всюду один и тот же. Вас спросят: «Что надо?» Отвечайте: «Ищу, где переспать до десяти часов». Вам скажут: «Принимаем только на сутки». И все. Когда сделаете это, приходите ко мне домой.
— А потом, Дина?
— Остальное я вам скажу вечером.
— Почему не сейчас? Вы мне не доверяете?
— Не в том дело, у Маркова свои планы, я и сама не все знаю. — Она с досадой насупилась. — Вы, кажется, очень сильно опасаетесь за свою персону? Не бойтесь! Я рискую больше: у меня мать, отец, дом… Я, я сама отвечаю и за вас и за себя! В самом худшем случае у нас есть куда скрыться. Короче говоря, как только побываете по всем адресам, сразу ко мне. А там — мое дело.
— Но где будет Марков?
— Повторяю вам, Алеша: вас это сейчас не касается! Будет там, где нужно! Да не тревожьтесь вы! — Дина улыбнулась и, точно успокаивая капризного ребенка, провела ладонью по его щеке. — Ну ладно, ладно, скажу: он будет у меня. Вы удовлетворены? Только не волнуйтесь. От вас зависит успех всего нашего дела. Вы вдумайтесь, Алеша, какая необыкновенная миссия вам предстоит! — Она перешла на возвышенный тон. — Выполните ее, и тогда… — Дина не договорила, считая, что остальное должны сказать ее глаза.
И они действительно говорили многое. Они выражали как раз то, что, по всей вероятности, погубило когда-то душу местного телеграфиста, и Алексей еще раз вынужден был признать, что у Соловых есть если не смягчающие, то, во всяком случае, объясняющие его вину обстоятельства.
Он пробормотал:
— Я готов…
Раздался голос папаши Федосова:
— Ди-на!
— Иду! — отозвалась она. — Ступайте, Алеша, ничего не забудьте! В половине шестого — за «посылкой». Если мало народу, я выпущу вас через почту.
Она подошла к двери, выглянула в зал и повернулась к Алексею:
— Идите через двор. Он уже тут.
— Кто?
— Человек, который должен был привезти эту самую «посылку». Вам незачем встречаться.
Слегка отстранив ее, Алексей заглянул в приотворенную дверь и быстро убрал голову.
— Что такое? — встревожено спросила Дина.
— Ничего… Так я пойду.
— Постойте. Почему вы так побледнели?
— Я?.. Разве?
— На вас лица нет! Что случилось? Вы знаете этого
— Впервые вижу. Просто… — Алексей криво усмехнулся и развел руками, как бы говоря: «Сами понимаете, момент ответственный, можно слегка и поволноваться».
— Ну, идите. Я вас провожать не буду. Итак, в половине шестого…
У крыльца почты стояла линейка с запряженной в нее сытой каурой кобылой, привязанной вожжами к стойке крыльца. Ветер гнал по улице песок и опавшие листья. Прохожие оплевывали набивавшуюся в рот песчаную пыль. Лошадь до земли опускала морду, перебирала тонкими ногами.
Недалеко от почты хромой старик крестьянин скреплял веревкой треснувшее ярмо бычьей упряжки. Рядом, покуривая и подавая советы, стоял Храмзов.
Алексей прошел мимо, коротко бросил:
— Иди за мной.
За тополями, росшими у дороги в конце квартала, он подождал Володю. Храмзов остановился в двух шагах от него и, наклонившись, стал поправлять голенища своих коричневых сапог, сшитых из той же кожи, что и сапоги Алексея.
— Видел, кто на линейке приехал? — опросил Алексей.
— Толстяк в кацавейке, хуторянин…
— Арестуй и доставь к Величко. Только не здесь, подальше… Смотри не упусти! Пусть Величко допросит: он адскую машину привез. Один справишься?
— Угу…
— Скорей, он сейчас выйдет!
Володя еще разок поддернул голенища и пошел назад. Алексей, стоя за тополями, следил за ним. В дверях почты показался приезжий. Глянув по сторонам, он сошел с крыльца, отвязал вожжи и грузно взобрался на облучок. Лошадь тронула, клонясь вперед и подставляя ветру лобастую голову.
Алексей видел, как Храмзов догнал линейку и пошел рядом, что-то говоря приезжему.
«Просит подвезти», — догадался Алексей. Володя договорился и вскочил на линейку. Они скрылись за поворотом.
В половине шестого, перед самым закрытием почты, Алексей получил от Дины обмотанный бечевкой дощатый ящик. Он был невелик, но очень тяжел.
Алексей хотел положить ящик в принесенный им мешок.
— Не надо! — сказала Дина. — Так лучше…
Она была мертвенно-бледна. Лицо заострилось, руки дрожали. Передавая «посылку», она шепнула:
— Счастливо, Алеша, благослови вас бог! Жду… Несите осторожно…
…Ящик водрузили на стол в кабинете начальника штаба. Собралось человек десять: Саковнин, Туляковский, трое из Особого отдела; из чекистов—Алексей, Величко, Илларионов и Воронько.
Ящик вскрывал комендант штаба, сапер старой службы, угрюмый бородач в морской форме. Он перочинным ножом расковырял древесину, поддевая ногтями за шляпки, вытащил несколько гвоздей и осторожно приподнял крайнюю доску. Лоб его заблестел от пота. Присутствующие молчали, и треск отделяемой доски казался пронзительным. Под доской лежала плотная оберточная бумага.