Сотворение брони
Шрифт:
Самая продолжительная по светлому времени суббота оказалась на редкость счастливой для Власа Никитича Мальгина. В пролете сборочного цеха, где он третий год работал старшим мастером, завершились испытания небывалого по мощности пресса в двенадцать тысяч тонн.
Давно ли заказчики во весь голое и на всю страну благодарили Уралмаш за восьмисоттоиный пресс Уралвагонзаводу, тысячный - судоверфи, трехтысячный - заводу «Каучук». А тут принят с оценкой «отлично» пресс-богатырь для производства специальной фанеры, необходимой и гражданскому, и военному самолетостроению, - как не гордиться сборщикам
– В приподнятом настроении шагал домой Влас Никитич, не ведая, что ждет его в этот день еще одна радость. Едва успел он дотронуться до кнопки звонка, как дверь распахнулась и Дарья Дмитриевна торжествующе помахала перед мужем только что полученным письмом:
– Игорек прислал!
Скинув рабочие ботинки под вешалку и забыв надеть шлепанцы, Влас Никитич побежал в одних носках в комнату.
Такого подробного письма от племянника не бывало за все годы после его ухода в армию. Вначале коротко, но часто писал: «Служба идет хорошо». Потом пропал. Если бы Галя не сообщила, что он в правительственной командировке и оттуда писать не может, Влас Никитич и Дарья Дмитриевна, наверно, уже оплакивали бы Игоря. Через два года - радость в почтовом конверте: жив, возвратился из неизвестности, работает на заводе испытателем. Какой завод, что испытывает - туман: видать, засекреченный.
И после не больно баловал весточками. Открытки к праздникам присылал - и на том спасибо.
А тут шесть листов. Пишет, что они с Галей собираются в июле в Днепродзержинск, где живут ее мать, бабушка, братья, и Галя, зная, что Влас Никитич и Дарья Дмитриевна заменили Игорю отца и мать, приглашает их - а если возможно, и детей, и внуков их - приехать и познакомиться с ее семьей: «Примут, приветят, как самых дорогих людей»..
А в розовом конверте, что в большом упрятался, - подарок бесценный - фотография. Он - ни дать ни взять Илья Муромец. Она- тонкая, хрупкая, как статуэтка.
– Раскрасавица!
– не нарадуется Дарья Дмитриевна.
– И так хорошо смотрит на Игоречка. Любит, конечно, любит, да и как такого красного молодца не любить… Поедем, Влас? Отпуск как раз у тебя. И за ребят похлопочешь, чтоб вместе всем дали.
– А как же Оленьку?…
Двух сыновей, двух дочерей вырастили Влас Никитич и Дарья Дмитриевна. Все работящие, послушные, ласковые. Соберутся дети и внуки у стариков - вместе с ними четырнадцать, - запляшут, запоют - далеко слыхать. И соседи дурного слова не скажут, лишь уважительно произнесут фамилию: «Маль-ги-ны». И старшую дочь, Надюшу, продолжают, как в девичестве, звать- по отцу, а вот к младшей, Ольге, совсем недавно вышедшей замуж, накрепко пристала фамилия Федорова. Как же, Анатолий - знаменитость с комсомольской юности, а сейчас - начальник сборочного цеха, неудобно девичьей фамилией жену его называть.
Не прошло и часа, как сыновья, дочери и старший зять, технолог Декабрей, явились к родителям на семейный совет: что ответить Игорю?
Гудела квартира. Прикидывали, на кого оставить самых маленьких.
– На меня, конечно!
– настаивала Ольга, забравшаяся на диван и руками прикрывшая свой, на седьмом месяце беременности, живот.
К Ольге подсел Декабрев:
– Нет, Оленька. Лучше мне остаться, к моим двум еще четырех - справлюсь, моя мать днем за детьми присмотрит, я - вечером.
– Да справимся без тебя, не бойся. Поезжай! Это как раз по пути в Ялту! Пора тебе подлечить легкие.
Хотя
А вот он и сам, Толя Федоров, ныне Анатолий Иванович, начальник сборки. Присел на стул, послушал семейный спор и голос подал:
– Чего спорить, если с отпусками еще нет ясности! В понедельник выясним, кого могут отпустить в июле, - тогда и решать будем.
– Так оно, - кивнул Влас Никитич, - Но между собой-то зараныне надо наметиться. А послезавтра уточним.
– Давайте-ка, спорщики, к столу.
– Дарья Дмитриевна внесла из кухни самовар.
Они пили чай, шутили, смеялись, а до первого боя оставалась всего одна рабочая смена…
2
В блиндаже Жезлова радист непрерывно и безуспешно вызывал штаб дивизии. В аппарате завывало, посвистывало, булькало. Временами в мешанину звуков врывалась высокомерная, четкая, как барабанный бой, немецкая речь. Было десять утра - шел седьмой час войны. Радист дергался от. бессилия изгнать ненавистную речь и повторял охрипшим голосом свои позывные: «Орел»… Я - «Кукушка». Как меня слышите? Прием…»
Восстановить телефонную связь с дивизией оказалось невозможным: диверсанты ночью свалили столбы навесной линии и добрались до кабельной. Танк, направленный на поиски штаба дивизии, наткнулся на уходящих на восток жителей: городок, где находился штаб, на рассвете занял авиадесант немцев. На обратном пути экипаж подобрал в лесу раненого лейтенанта из соседнего полка, тоже лишенного связи с дивизией. Лейтенант на мотоцикле добирался к Жезлову за помощью - его полк немцы застали врасплох.
Жезлову не нужно было спрашивать лейтенанта, почему так произошло. Он знал: там, в соседнем полку, как раз в последние дни затеяли текущий ремонт семнадцати БТ и Т-26. Пока дежурные подняли командиров по боевой тревоге, пока те под бомбежкой бежали четыре километра из местечка, где они жили, лесом к своим подразделениям, к полку уже подходили немецкие танки.
Здесь, на участке Жезлова, немцы тоже попытались на рассвете сунуться, но сразу же отошли, наткнувшись на прочную оборону: Жезлов после первой же сброшенной бомбы поднял тревогу и вывел танки на боевые позиции. Хорошо, что командиры никуда в последнее время не отлучались, жили тут же, в лесу, рядом с экипажами. А устаревшие, изношенные машины - они были и у Жезлова до прибытия эшелона тридцатьчетверок - ремонтировались еще зимой по строгому графику очередности, и все они, не говоря уже о новеньких Т-34, находились в боевой готовности номер один, с боевыми снарядами в нишах корпусов.
Время шло, и надо было что-то предпринимать. Отсутствие связи с командованием в течение почти семи часов давало право Жезлову принять самостоятельное решение. Но какое? С минуты на минуту можно было ждать новой немецкой атаки. А там, в нескольких километрах к югу, истекал кровью окруженный полк…
– Вызовите командира второй роты!
– приказал Жезлов адъютанту.
Тот выбежал из блиндажа.
– Разрешите со второй, товарищ полковник!
– попросил Игорь.
– Механиком-водителем…