Сотвори для себя мужчину

Михайлова Юлия

Колосов увидел, что Мел сделал протестующее движение, намереваясь отказаться.

— Не горячитесь, Мел Георгиевич, — сказал он, — мы бизнесмены и должны понимать разумность предложений, невзирая на личные отношения. Обдумайте

мое предложение на холодную голову. Счетом в Нью-Йорке Александр будет распоряжаться после своего совершеннолетия; возможно, он захочет поделиться с братом…

Мел неопределенно пожал плечами.

— В банковском распоряжении эти моменты будут оговорены. Через некоторое время я сообщу вам все банковские реквизиты. Ну вот, что касается дел, пожалуй, все… Я хотел вас просить ободном одолжении…

Мел вопросительно взглянул на Колосова. Теперь, когда Александру ничего не угрожало, он чувствовал явную симпатию к этому по-своему благородному и несчастливому человеку.

Тот тихо продолжал:

— Если вы позволите, я хотел бы изредка приезжать к вам, чтобы посмотреть на Александра… Нет, нет, я не выдам себя… Вы можете представить меня как делового партнера… Что вы на это скажете?

— Я должен посоветоваться с женой. Для нее главное — сохранить душевное спокойствие детей. Александр пережил тяжелый стресс, думая, что мы от него отказываемся… Сейчас он держится молодцом, но кто знает, как это аукнется… Скорее всего,

он не запомнил вашего лица, но… В ближайшие годы, безусловно, Александр будет в "карантине", а дальнейшее решение будет зависеть от Даши.

— Понимаю. Но смею ли я надеяться, что выбудете держать меня в курсе?

Мел молча протянул Колосову руку.

— А теперь, Василий Андреевич, поешьте. Энрико очень старался. Он вам поменяет горячее.

За все время обеда Колосов не притронулся к еде.

— Что-то совсем не хочется есть. Пожалуй, я пойду. Передайте Даше поклон. По-хорошему завидую вашему счастью, Мел Георгиевич!

Попрощавшись с Колосовым, Мел подошел к окну. Широкоплечая фигура, медленно бредущая по солнечной стороне улицы, скрылась за поворотом… Нет, сегодня он не сможет заниматься делами. Разговор с Колосовым поднял в его душе сонм противоречивых чувств: облегчение, сочувствие, жалость.

* * *

Скорее, скорее к семье! Поцеловать красивую, как всегда желанную Дашу, увидеть смышленые лица сыновей, подбросить на руках захлебывающуюся смехом пухленькую Настю! Да, он понимал Колосова: ему, Мелу В., видит Бог, можно завидовать! Семья для него та опора, с которой ему ничего не страшно. Только бы был в семье покой!