Сотвори свое счастье
Шрифт:
И Камерон поцеловал Пегги, потом еще и еще. Поцелуи становились все более страстными, язык все глубже проникал в мягкую и сладкую нежность ее рта. Вдруг Пегги, словно очнувшись, вздрогнула, и Камерон отпустил ее, говоря:
— Я хочу тебя, Пегги, и ты знаешь об этом. Ты знала с самого начала… с нашей первой встречи…
— Да. И что будет дальше?
— Дальше? Зачем думать об этом сейчас? Не лучше ли дарить друг другу радость и наслаждение? — спросил Камерон, отстаивая свою независимость.
— Не знаю, —
Но Камерон своими поцелуями приводил ее в смятение и лишал рассудка. Она не могла больше противиться все возрастающему желанию — и Камерон был тому причиной. Он обрел над ней слишком большую власть, подавил волю к сопротивлению. Пегги боялась, но Дарлин, возможно, была права, спрашивая, не пожалеет ли ее подруга спустя многие годы о том, что сегодня отстояла свои взгляды, защитила принципы, оттолкнув человека, которого любила?
— Ты ведешь нечестную игру, — хрипло произнесла она, медленно обнимая его.
— В любви, как и на войне, честности не бывает.
— Но ты меня не любишь, и это — не война.
— Ты не права. Это — война желаний. И я хочу тебя.
Она вынуждена была поверить — его губы не лгали, неистово целуя ее. Ее тело, нет — ее душа! — жаждало этой близости, пусть на один день, на одно мгновение, насколько он пожелает. Она никогда не пожалеет о том, что отдалась ему, даря и принимая наслаждение.
Камерон запустил пальцы в ее волосы, губами прильнул к губам, проникая языком в их сладкую, бархатную глубину. Он целовал ее медленно и жадно, наслаждаясь и упиваясь каждым прикосновением.
А она… она часто представляла себе момент их близости. Длинными бессонными ночами Пегги мечтала о его объятиях, поцелуях и ласках. Самых интимных. Она хотела принадлежать ему.
Сначала Пегги сопротивлялась своим чувствам и желаниям — такая связь, по ее мнению, не имела будущего, лишь боль и горечь оставляя в сердце. Поэтому Пегги отвергала все ухаживания и домогательства Камерона. Внешне ей это даже неплохо удавалось, но сердцу не прикажешь, и, не заметив когда, она все же влюбилась — страстно и безнадежно.
Он расстегнул верхнюю пуговицу ее пальто, и она уже знала о том, что нет такой силы, которая способна остановить их сейчас, оторвать друг от друга. Но он ее не любил, мимолетное увлечение скоро пройдет, и они расстанутся — без каких-либо обязательств и обещаний. «И без сожаления», — заранее решила Пегги.
— Камерон, — проговорила она.
— Да, — пробормотал он, расстегивая вторую пуговицу.
— Я тоже хочу тебя, — призналась Пегги.
Он приподнял ей голову, чтобы взглянуть в глаза, и тогда Пегги заметила удивление и растерянность на его лице. Видимо, он не ожидал от нее слов признания. Протянув руку, она коснулась его щеки. Его еще влажные волосы казались темнее и длиннее, чем обычно. Пегги взъерошила
— Ты удивлен?
— Нет, — сказал он тихо и улыбнулся, — но должен сказать, что не ожидал от тебя признания.
— Не слишком ли ты уверен в себе?
— Нет. Совсем нет.
Он снял пальто с ее плеч, позволив упасть ему на пол, затем перешел к свитеру и тонкой кофточке, бросив их на кресло. Она повернулась, чтобы дать ему возможность расстегнуть крючки на лифчике, и в тот самый момент, когда лифчик расстегнулся, Камерон прижал ее к себе, и его ладони накрыли ее грудь.
— Какой прекрасный живой лифчик, — прошептала она, глядя на большие руки, укрывшие холмики грудей. Он заставил ее чувствовать себя маленькой и слабой, и очень желанной. Как же она могла противиться его желанию?
— Тебе это нравится? — спросил он, нежно потирая пальцами ее соски и вызывая сладкую дрожь во всем теле.
Он целовал ее шею и плечи, осторожно посасывал мочку уха, а потом повернул Пегги лицом к себе. Его взгляд обжигал и завораживал.
— Тебе хорошо?
Он склонил голову, целуя впадинку у основания шеи, нежно коснулся языком сначала одного, потом другого соска, заставляя женщину стонать от наслаждения.
— Я уронил полотенце, — выдохнул он и положил ее руку себе на живот.
Пальцы Пегги легонько погладили мягкую кожу, упругие мышцы вздрогнули от этой ласки. Камерон медленно продвигал ее руку вниз, и в теле Пегги росло предвкушение блаженства.
Зеленые глаза Камерона потемнели, в них зажглись желтые огоньки, ноздри вздрогнули, а рот раскрылся в судорожном вздохе, когда пальцы Пегги сомкнулись на его возбужденной плоти.
— Пегги… — простонал он, целуя ее губы.
Этот поцелуй был жестким и требовательным, и она ответила движением ладони. Камерон прекратил целовать ее и отвел в сторону руку, сжимающую его плоть.
— Это кончится неприятностями, — тяжело дыша, заявил он и, кивком указывая в сторону спальни, предложил: — Хочешь посмотреть мою новую спальню? Мой дизайнер по интерьеру — женщина, у которой хороший вкус.
Он склонился над Пегги, поцеловал ее в щеку и удовлетворенно улыбнулся.
— Очень вкусно.
— Надеюсь, там больше нет зеркал на потолке, — серьезным тоном проговорила Пегги, подыгрывая его веселому настроению, хотя легкомыслие не было свойственно ее натуре. На самом деле она испытывала страх — страх за себя, за свое будущее. По спине пробежали мурашки, вызывая дрожь и лишая ее сил, и она, как тонущий за соломинку, ухватилась за его руку.
— Никаких зеркал, никаких наручников, никаких плеток, — сказал он.
— Я что-то не помню ни наручников, ни плеток, — ответила она дрожащим голосом, когда они вошли в спальню, которую она так недавно оформляла.