Соты
Шрифт:
Каждая страница была заполнена списком слов, идущих по алфавиту, но не связанных между собой по смыслу. Иногда алфавитный строй нарушался, и после слова на букву «о» шло, например, слово на «я». Некоторые из сочетаний я понимала, другие же представляли из себя что-то вроде прозвищ и названий неизвестных предметов. Разберусь-ка на досуге, зачем и для кого ее написали, а пока вернусь к сказкам.
Разгребание хлама убаюкало, и с печи я спустилась, когда стрелки часов уже давно перешли за двенадцать. Поленья совсем прогорели, но хотелось еще немного отдохнуть, всматриваясь в огонь. Это здорово успокаивало,
Наконец я осознала, что уже сутки не спала. Взяв в руки книгу из привокзального кафе, я закинула ее подальше в печку: пусть поможет разгореться новой партии поленьев. Деревяшки весело затрещали. «Нужно дождаться, пока все прогорит, и уже тогда ложиться спать», – пронеслось в голове. Я откинулась на спинку кресла, положила на колени обгоревший томик и принялась перелистывать его снова и снова. Мысли отказывались слушаться, и уже было сложно разобрать строки. Суть вновь и вновь ускользала от затуманенного рассудка. И когда в очередной раз показалось, что разгадать загадку древнего текста не удастся, по неведомому импульсу я поднялась и медленно, будто нехотя, положила книгу на самый край, где полыхали язычки и трещало обсохшее дерево. «Я сегодня вандалка какая-то», – вновь раздался в голове далекий голос рассудка.
Книга лежала достаточно далеко от огня, чтобы отдаться пламени в первые секунды. Было до жути любопытно, доберутся ли искры до обгорелой бумаги или к утру я проснусь и вытащу томик, так и не удосужившийся обратиться в пепел. Вдруг в печи что-то щелкнуло, хрустнуло, и одно из поленьев развалилось на три неравные части. Вспыхнул сноп искр. Одна, самая ретивая, достигла края печи и упала на уголок фолианта. Сухая бумага взялась, и маленькая красная точка превратилась в светлые язычки, тут же охватившие новую пищу и принявшиеся жечь ее в рыжих объятиях.
С интересом отчаянного биолога, решившего проследить превращение гусеницы в бабочку, я зачарованно таращилась на огонь. Книга истлела, и тогда я увидела, что пламя слишком близко подобралось к краю печки из-за развалившегося деревянного «колодца». Да, не умею я нормально топить, что поделаешь! Да и делаю это, честно говоря, впервые.
Кочерга помогла протолкнуть угли внутрь, чтобы они не дымили и, не дай бог, не выскочили в комнату. Получилось паршиво: одна искра все же вылетела, больно обжегши руку. Разозлившись на саму себя, что прошляпила прогар и засмотрелась на томик, я прикрыла заслонкой огонь и пошла обрабатывать ожог остатками просроченных мазей. По счастью, они все еще валялись на полке после прошлого прибытия в Веточки.
Горемычная конечность была замотана марлей, в голову пришла мысль, что засиживаться до рассвета будет глупо, неплохо бы наконец и поспать. В комнате стало абсолютно ничего не видно. Печка давала ровное и убаюкивающее тепло, а разложенные на полатях одеяла просохли и были готовы принять меня в теплые объятья. Закутавшись по самый подбородок и предусмотрительно замотав голову, я отпустила мысли в свободный полет.
Удивительный деревенский отпуск начался, и самое правильное решение сейчас – выспаться на год вперед. Вокруг стояла тишина, которую изредка прерывали лишь редкие
Глава 2
Забудьте о невыверенных предложениях и двояких смыслах. Выкиньте записи на клочках бумаги. Будьте ответственны за каждое выведенное слово. Ведь одна необдуманная фраза – и ваш рассказ может закончиться, не начавшись
Заметки Жизнеписателя
– Здравствуй! – сидя на полированном письменном столе, мальчуган вертел в руках длинное перышко и с интересом меня рассматривал. – Как тебе тут, нравится? – он сладко потянулся, спрыгнул и внезапно зашелся переливчатым смехом.
Я стояла в центре большого строения, границы которого исчезали в полупрозрачном тумане. По всей видимости, я спала. Еще с детского возраста меня посещали сновидения, в которых сознание безошибочно разгадывало, что творилось с его хозяйкой. Тогда мне разрешалось делать все, что заблагорассудится. Это были самые чудесные сны, в которых можно было перевернуть все с ног на голову. Черно-белых снов не было с рождения, вот и сейчас окружение пестрило яркими красками.
За распахнутыми настежь окнами зеленели деревья. Изрядно запрокинув голову, можно было рассмотреть расчерченный прописными буквами потолок. Мебель, за исключением письменного стола, отсутствовала.
Мальчишка рассматривал меня, и не думая отводить взгляд. Хотя чего еще я могу ждать от своего больного сознания? Хорошо хоть розовых бегемотов в пачках и ажурных жабо не наблюдалось!
Парнишка выглядел слегка необычно: темнокожий, лицо обрамлено черными вьющимися волосами, просторная светлая рубашка с подвернутыми до локтей рукавами, короткие штаны подобраны явно не по росту, оголяя щиколотки и являя миру носки в горошек. Довершали образ массивные ботинки на шнуровке, весело шлепающие при каждом шаге и вызывающие гулкие отзвуки в зале.
Великолепная акустика!
– Ну, и как тебя сюда занесло? – он с задумчивым видом прохаживался вдоль окна, теребя в руках белое перышко.
– Наверное, я заснула, – вывод пришел сам собой. Примостить свою тушку было некуда, и я оперлась на единственный предмет мебели.
– Я не об этом, но ты попала в точку, – он саркастически хмыкнул, – ты действительно спишь. Если хочешь, я даже окажу тебе небольшую услугу– помогу без особых напрягов изобразить то, что захочется. Чего изволите, сударыня? – остановившись, он уселся на мраморный пол, замысловато скрестив ноги и уставившись на меня снизу вверх.
– Знаешь, – мудрые мысли отсутствовали, а желания и вовсе разбежались да спрятались, – мне давно хотелось увидеть одного человека. Мы не виделись с раннего возраста, моя подруга…
– Не перегружай рассказами, понял!
Завертевшись по кругу, зал во мгновение ока превратился в зеленую лужайку. С одной стороны темно-зелеными лапами подступал лес, с другой – виднелось небольшое озеро.
– Та-дам! – послышалось напоследок, и передо мной возникла девчонка девяти лет, которую я не видела именно с того возраста.