Соучастие в убийстве
Шрифт:
Одна из девиц начала петь.
…Вчера я видела тебя И вспомнила былое…Она пела с томлением и тоской. Девицы расчувствовались. Рита сказала, что от этой песни у нее мурашки по спине бегают.
— Пусть лучше Фрэнки споет, — сказала она.
Она подошла к радиоле и поставила пластинку своего любимого Синатры.
Счастье… ЗабудьтеОдна из девиц начала подпевать:
Губы в поцелуе. Ты моя…Какое-то время она состязалась с Фрэнки, затем сдалась.
Веселье разгоралось. Две девицы пошли танцевать. Только Энни угрюмо сидела в углу; она все больше мрачнела и с ненавистью поглядывала на сыщиков, которые пили и болтали без умолку.
Ночь стояла жаркая и влажная. Кенуолл отер лоб и сбросил пиджак. Два других сыщика тоже сняли пиджаки.
— Что, размякли? — насмешливо хихикнула Рита.
Одна из девиц хвасталась, что ее никто не перепьет.
— А ну, давайте наперегонки! — крикнула она, поднося ко рту бутылку.
Браммел знаком подозвал О'Ригена.
— Порядок, Дик, — сказал он. — Не выпускайте их отсюда. Вы знаете, что делать.
Браммел подошел к Милли, которая с возмущением следила за девицами.
— Идите к себе в кабинет, — сказал он, — я сейчас приду.
Когда он вошел в ее спальню, которую он всегда именовал кабинетом, Милли сидела с застывшим лицом. Здесь Браммел бывал частенько. Комната была похожа на лавку подержанных вещей: пузатые, старомодные гардеробы, стулья с высокими плетеными спинками и кожаными сиденьями, на стене гравюры: лошади несутся в бурю; женщины в длинных восточных одеяниях спускаются с кувшинами за водой.
Браммел сел на низкий стульчик возле туалетного столика, на котором валялись бусы, брошки, подушечки для булавок, стояли китайские статуэтки, флаконы с лосьоном и духами. Он поглядел на двуспальную кровать, целомудренно застланную покрывалом с кружевной оборкой.
— Новое? — спросил он у Милли, которая наблюдала за ним в зеркало. — Уж не для Эдди ли куплено?
— Вы же знаете, он никогда не остается здесь, — с укором сказала она.
— Не хочет, чтобы его здесь накрыла полиция?
— Ничего подобного, и это вы тоже знаете.
— Ну, конечно, знаю, — ответил он. — Вы с Эдди свили себе гнездышко подальше отсюда. Видно, я здорово выпил — совсем из головы вылетело.
Она искоса поглядывала на него своими крошечными, утонувшими в жирных складках глазками. Несомненно, он здесь по какому-то серьезному делу. Иначе он не заставил бы ее привести девушек. Словно
Неожиданно Браммел рассмеялся.
— Не повезло этим джентльменам! — воскликнул он. — Уплатили за всю ночь, и на тебе! Вернете им деньги или девицы отработают в другой раз?
— Какой вы грубиян, Красавчик, — сказала тетушка Милли, снова начиная жеманиться. — Всегда у вас на уме всякие непристойности.
— Истинная правда, — поддакнул он. — У меня с детства больное воображение.
Она отвернулась от него, вздернув свой курносый нос, и снова начала молча следить за ним в зеркало.
— Между прочим, где сегодня Эдди? — спросил он.
Милли повернулась к нему.
— У себя дома.
— Доходы подсчитывает?
— Нет, у него сегодня друзья.
— Кто такие?
— Партнеры по гольфу.
— Его солидные друзья?
— Других у него нет.
— Вот что, Милли, — сказал он, — пока я не забыл, расскажите-ка, что вы слышали об убийстве миссис Тайсон?
— Ничего.
— Из ваших сегодняшних гостей никто ничего не говорил?
— Никто. Да и зачем бы им говорить об этом?
— А о чем вы говорили?
Она запнулась.
— Ну, обычный разговор.
— Кто здесь был?
— Несколько дельцов, не из нашего штата.
— Что за люди?
— Вполне солидные. Из тех, которых не понимают собственные жены.
— Взломщики, громилы и аферисты тоже дельцы, и жены тоже часто их не понимают.
Тетушка Милли рассердилась.
— Вы же знаете, Красавчик, я пускаю только порядочных.
— И никто даже не заикнулся об убийстве?
— Я уже сказала.
Браммел, казалось, что-то обдумывал.
— Ну ладно, Милли, не буду ходить вокруг да около: я думаю, что Эдди и его компаньоны знают об этом убийстве чуть побольше, чем вы говорите.
— Нет, нет, Красавчик! — вздрогнув, воскликнула тетушка Милли.
— Никогда не поверю, чтобы Эдди за обедом ничего не сказал вам про это убийство. Хороший муж всегда обсуждает со своей дорогой супругой все важные события.
— Эдди мне ничего не говорил, — сказала она взволнованно, и в голосе ее послышались визгливые нотки. — А почему, собственно, он должен был говорить? Почему, Красавчик? Почему он должен интересоваться убийством какой-то богатой дамочки? Наверно, ее убил любовник. У нее ведь был любовник? Муж с ней потому и развелся. Небось, она и любовнику рога наставляла!
Браммел даже внимания не обратил на ее слова, он упрямо гнул свою линию.
— В ту ночь, когда она была убита, в ее доме побывал похититель драгоценностей.