Сова летит на север
Шрифт:
Никто не мог взять верх. Оба повалились на землю, вцепившись друг в друга: Саммеот душит, а сколот не дается. Покатились к краю обрыва, елозят по камням кладки, которой древние киммерийцы [116] укрепили склон. Ничего не замечают, еще немного – и свалятся с кручи.
Токсис с Каламидом бросились разнимать: чего доброго, и впрямь погибнут. Тогда и остальным не жить. Растащили в стороны, держат, чтоб опять не схватились. Ну и видок! Такими к Октамасаду являться нельзя.
116
Киммерийцы – ираноязычный
– Вода! – Токсис махнул в сторону пологого северного склона.
Вскоре конвоиры сидели возле ручья рядом с пленниками. Драчуны умылись, Токсис вправил Орпате сломанный нос. Обстановка разрядилась, но желания общаться ни у кого не возникало. Когда отряд снова двинулся в путь, соперники поглядывали друг на друга без прежней вражды, вроде бы даже с уважением.
Вдали показалось стойбище. К отряду бежали люди и собаки.
Переговорщикам отвели кибитку, выставили охрану. Октамасад днем принес жертву Аргимпасе, после чего напился вместе с энареями. Теперь спал – какие тут гости. Встречу назначили на рассвете следующего дня.
Ни сколоты, ни греки не знали, что к Нимфею уже подходит афинская эскадра.
3
Кизик рвал и метал. Ходил по дому, словно зверь в клетке. Он только что узнал, что Перикл под Нимфеем. С ним сотня триер, не считая гиппосов и пентеконтер. Что делать? О морском бое не могло быть и речи – у Пантикапея нет сопоставимого количества военных кораблей. Тем более что флот союзника Гилона заперт в нимфейской бухте.
В голове молнией сверкнуло: «Это конец!»
Цель экспедиции ясна: сменить власть на Боспоре. Если бы Афинам были нужны деньги, Совет прислал бы аргирологов [117] на переговоры, а не эскадру с эпибатами.
Ну, провели бы, на худой конец, дознание, в исходе которого Кизик не сомневался – уж он-то умеет умасливать магистратов. Не оскудел еще Боспор царской рыбой и чернобровыми красавицами. А отчеты стряпать по отгрузке зерна – плевое дело, кто сюда потом проверять поедет, тем более что зерна тут – завались.
117
Аргирологи – чиновники, взимающие дань с союзников Афин.
Еще Археанакт Первый понимал, что рано или поздно придется лечь под Афины. Но чтобы сейчас! Почему именно в его правление? Столько денег угрохано на строительство дворца, заказана посуда из Аттики, от общинной земли отрезан большой кусок земли под пашню, куплены рабы, уплачена дань сколотам…
«Все пойдет прахом… Все!»
Кизик застонал от бессильной злобы.
Он смотрел на вещи прагматично и понимал, что если афиняне возьмут Нимфей, то Перикл за деньги соберет крепкую фалангу для осады Пантикапея. С моря ударят эпибаты. Что он может противопоставить афинской эскадре? Флот? Кишка тонка! Гарнизон крепости? Да, но он не выстоит против целой армии. Стены толстые только на акрополе, даже если гарнизон закроется там, то долго не продержится: запасов храма Аполлона хватит не больше чем на месяц. При этом город будет оставлен без защиты и подвергнется разграблению.
«Так что – сдаться? – лихорадочно думал он. – Нет, только не Периклу!»
Кизик хорошо помнил рассказы Хармида о казни самосцев. Да и искореженная рожа иларха говорила лучше всяких слов.
Надежда только на Гилона.
Он лихорадочно соображал.
«Послать в Нимфей ополченцев? Можно… Время на сбор фаланги
Решение было принято. К стратегу Архелаю срочно отправился вестовой.
После этого Кизик вызвал ключника.
– Собирай все, что можно увезти.
– Куда? – глаза Ламприя округлились.
– В Феодосию!
– Когда?
– Утром.
Теперь настала очередь Хармида, который, как всегда, возился в котловане вместе со своими кавалеристами. Вскоре, усталый и запыленный, он ввалился в зал.
– Прямо сейчас поедешь в усадьбу, заберешь рабов, – с ходу озадачил Кизик.
– До утра не терпит? – по виду хозяина иларх понял: что-то случилось, но о людях тоже надо подумать. – Мы целый день отработали…
Эсимнет сорвался на крик:
– Перикл в проливе! Ты по нему соскучился?
– Понятно… – подавленно выдавил из себя Хармид.
Кизик продолжал отдавать команды.
– Утром обоз отправится в Феодосию. Ламприй за ночь все соберет. Твоя ила будет охранять казну вместе с меотами. Архелай поведет фалангу в Нимфей. Выполняй!
Иларх хмуро вышел на улицу.
Собрал солдат, объяснил ситуацию, потом вместе с ними вернулся в казарму.
На закате ила ушла к Меотиде, где эсимнет осваивал большой надел под яровые. Поденщики из местных греков не справлялись с работой, поэтому фанагорийских рабов он отправил именно туда: мужчин – пахать, а женщин – кашеварить и присматривать за хозяйством.
Сзади громыхала запряженная волами телега. Хармид то и дело оборачивался, озадаченно поглядывал на нее. Такими темпами разъезд вернется глубокой ночью. А утром опять в дорогу.
«Что это впереди? Дым?»
Он подозвал Памфила.
– Я с половиной отряда поскачу в усадьбу. Посадим рабов за спину и вернемся. Ты остаешься за старшего.
Тарентина [118] ушла вперед.
Надел располагался в лощине, со всех сторон закрытой от ветра холмами. Западный кряж одним концом спускался в бухту. Сейчас над гребнем вился черный дымный хвост. Когда отряд вырвался из оврага, усадьба уже догорала.
118
Тарентина – отряд из тридцати двух всадников, подразделение илы.
– К бою! – приказал иларх. – Алале!
Греки рванули к морю. От порыва ветра чад рассеялся, и они увидели, как люди в штанах и шапках с башлыком тащат к эпактридам [119] упирающихся мужчин и женщин.
«Катиары! [120] » – догадался Хармид. Именно это племя промышляло на Меотиде морским разбоем.
Пираты не церемонились. Убивать пленников они не торопились – то ли хотели отвезти в стойбище, чтобы принести в жертву Богине огня, то ли думали продать в Танаисе. Но пинков не жалели. Пожилого поденщика повалили на землю и били ногами.
119
Эпактрида – пиратская лодка.
120
Катиары – одно из скифских племен по Геродоту.